07.03.2019-05:04, 
04.10.2018-08:01, 
02.03.2017-06:17, 
02.03.2017-05:49, 
02.03.2017-05:44, Жизнь Леонида Соловьева :: Соловьев Леонид
Оставить благодарность, пожелания автору |
| читать книгу онлайн | скачать txt | скачать zip | скачать jar книга проверена 12.08.10, вирусов не найдено |
Жанр книги: Публицистика
Unitron (01.10.2011 - 11:58:25)
Есть книги, - и есть книги. Одни читаешь, и тут же забываешь, поскольку ничего полезного для себя из них почерпнул. Из других помнятся некие моменты, фрагменты, которые встречались в собственной жизни и на некое событие как бы смотришь взглядом другого человека, что позволяет оценить это событие или ситуацию с другого ракурса, другим умом. И есть книги, из которых строишь свое мировоззрение, - настолько авторы, ЛЮДИ, логично, мудро, искрометно и умно описывают, передают свое отношение к миру, к людям и событиям. Ведь любое творчество, даже самые сухие факты истории, изложенные самым черствым человеком на свете, на самом деле отражают его внутренний мир, его умозаключения, его логику мышления, его отношение к миру, а не саму историю. Мы познаем мир через призмы взглядов других. И если видим сходство своего внутреннего мира с взглядом автора, если чувствуем сердцем его правоту, то книга становится для нас и путеводной звездой и мудрым наставником, а сам автор – примером для подражания. А с приходом интернета мы все стали писателями. Даже прокомментировать, и то творчество! И мы пишем много и часто, мы пытаемся отразить наши чувства, наши мысли, и они нам кажутся прекрасными, а вот другие, - читатели, черствыми и равнодушными. Не хотят читать, либо видят в написанном совсем не то, о чем бы ты сам хотел поговорить. Кто из нас не сталкивался с этим? (Сразу оговорюсь, - под словом «мы» я подразумеваю прежде всего самого себя, а не пытаюсь завуалировано унизить других.) На примере одной книги хочу обратить ваше внимание на значение каждого слова, фраз, их местоположение, на тона, цвета, но главное – на призму ума этого человека. Самого удивительного человека в литературе. Ведь строки книги в чистом и светлом понимании, – это душа человека, открытая для обозрения. Эта азбучная истина настолько стерлась от частого повторения, настолько вытеснилась фильмодействием, что кажется, ушла от нас навсегда. Но что может полнее всего отобразить мысль? Только книга, а фильм лишь дополняет напечатанную мысль звуками, красками, действием.
Итак, прелюдия из избитых истин, набивших оскомину, к этой статье об одном удивительном человеке сыграна.))) Мог бы и не писать, сразу конкретно и четко рубать лаконичными фразами, - есть такая замечательная книга замечательного автора, и кратко о ее значении. Ведь время это неумолимый всадник, наш наездник, который постоянно нас подстегивает и поджимает, поэтому вкратце, вкратце! Кто сказал, что краткость это сестра таланта – на самом деле был редактором, который изнемогал от необходимости перечитывать горы макулатуры.))) И мы так и скачем по жизни, понукаемые и подстегиваемые; что-то описываем, как нам кажется очень важным не только нам, но и другим, и с горечью видим, что равнодушно пролистав страницы нашей души, эти другие не просто отворачиваются, а стремятся навязать еще и свое видение, нам самим-то не очень интересное. И не замечаем, что наши повествования, стихи, рассказы подобны скучному рассказу тетки, которая куда-то ходила, с кем-то встречалась и о чем-то разговаривала, и теперь строчит все это. Мы спешим выговориться. Поэтому привяжем коня нетерпения и постараемся заглянуть в душу автору спокойно и не спеша. Он это заслужил. Об этом человеке нельзя вкратце, хотя о нем до сих пор вообще никак. Упоминают его имя, как автора, есть одна единственная фотография, скупых три строки биографии, и все.
Леонид Соловьев.
Кому-то это имя ничего не говорит, кому-то знакомо, и он несколько разочарованно скажет: а, этот что ли, детский писатель. Кто-то уважительно улыбнется, ибо вспомнит ту радость приобщения к духовному миру этого человека, вспомнит о прочитанной в детстве книге о Ходже Насреддине: «Возмутитель спокойствия» и «Очарованный принц». Две повести в одной книге, - одна жизнь.
Есть люди, которые всегда скромно уходят в тень. Мы знаем их книги, мы знаем их как персонажей, причем любимых, но мы не знаем их как людей. Так например Алексей Смирнов; кто не знает и не любит его Федю, - недотепу хулигана из «Операция Ы»? Как и множество других ролей, и только в фильме « В бой идут одни старики» он сыграл почти самого себя. Но мы не знаем его как Человека, прошедшего войну, получившего награды за мужество и отвагу, одинокого и грустного, и безгранично доброго по жизни. И если актеры на виду, то писатели всегда в тени, а вот с Соловьевым еще сложней. И на это есть своя причина, именно о ней мне хочется поговорить.
Почему Русский Дервиш? Название конечно условное. Потому что имя ничего не говорит, кроме магического значения. Если Солженицин и есть соЛЖЕницин и мы сейчас понимаем, что разрушая Советы, он заложил бомбу и под Россию; из ненависти к одним, он готов был уничтожить всех. А насколько он честен и правдив в описаниях Гулага? Что ж стоит ознакомиться с мнением бывалых зеков. Не урок, не воров, а людей, так же как и он загнанных в лагеря по прихоти монстров и по доносам «друзей». Которые в простой беседе между собой, скользнув лишь по некоторым фактам, излагаемых Солженициным о Гулаге, вынесли свой приговор его романам и ему самому:
В. К. Алмазов. «Сука ты позорная». Вразумительное название рассказа, не правда ли? Хотите узнать о чем именно речь, наберите в поисковике и читайте, здесь речь идет о другом. Не только о человеке, но и о другом отношении к жизни. Хотя и сам Соловьев сидел в это же время, но один писал «Раковый корпус», а другой – «Очарованного принца». Небо и земля. Вернее земля и Небо. Все-таки фамилия наложила свой отпечаток: так, заслушиваясь соловьиным пением, самого певца мы не видим, а попытаемся отыскать, - он прекратит петь и улетит. И хотя известно, что соловей в неволе не поет, Соловьев именно в неволе написал вторую часть книги.
Вот скупые факты его биографии.
«В сентябре 1946 года Соловьёва арестовали по обвинению в подготовке террористического акта. Вышел он на свободу в июне 1954 года, проведя восемь лет в лагерях. Повесть «Очарованный принц», вторая часть «Повести о Ходже Насреддине», была написана в лагере и закончена к концу 1950 года.»
Если поискать еще, то можно найти такие сведения: никакой «подготовки» конечно не было, были лишь неосторожные слова о Сталине, и сразу нашлись и «докладающие» из его круга. И описывая житие и мир эмирских шпионов и стражников, Соловьев отнюдь не фантазирует, он знаком с ними, как знакома жертва с палачом. Но даже описывая их бытие, Дервиш не впадает в гнев, негодование и презрение, скорее он описывает их с жалостью. Впрочем, не будем забегать вперед, – «не будем уподобляться щенку, что визжит и крутится, пытаясь схватить самого себя за кончик хвоста». Как емко сказано-то!
Кто-то из лагерного начальства, видимо читавший первую часть его книги, поставил его банным сторожем. И тем спас не только нашего дервиша, но и дал возможность писать. Кто-то давал ему бумагу, поскольку зекам иметь ее, и писать, не полагалось по законам. И потом кто-то взял готовую рукопись и отдал ее бывшему заключенному, когда он вышел на свободу. Мы читаем ее благодаря множеству незнакомых людей, которые могли бы равнодушно пройти мимо дервиша, могли растоптать его, как и тысячи других, но сберегли. Его, и его рукопись. Спасибо Вам огромное! У нее было 99 шансов из 100 сгинуть, пропасть, сгореть, исчезнуть навсегда. Но она была возвращена и опубликована.
Почему повесть о Ходже Насреддине, о человеке восточном, так ярко, мудро и красочно написал человек Русский? Первый удивительнейший факт. Живя в определенном этносе, являясь частью какой либо нации, человек не может постичь все ее величие. Для этого надо быть и «извне», и в тоже время жить в ней, и любить ее всем сердцем. Таким был Пушкин, таким был и Соловьев, русский в арабском мире.
Снова скупые строки:
«Леонид Соловьёв родился 6 (19) Августа 1906 в городе Триполи (Ливан) В семье помощника инспектора северо-сирийских школ Императорского православного палестинского общества.»
Родители его были бедными, и получив образование за государственный счет, (было и такое), должны были его отработать. Так они оказались в Сирии, там и познакомились. То есть мальчик родился и рос в арабском мире, он стал его частью, но будучи и «извне», он способен был видеть все, и доброе и злое, и безусловно, живя в бедноте и в неравенстве, не мог не восхищаться подвигами Ходжи, заступника бедных и угнетенных. Но ведь его книга не просто сборник историй о Ходже Насреддине, не сборник анекдотов, поэтично обработанный, в ней есть нечто гораздо большее и значимое. Именно поэтому ее и перечитываешь и каждый раз открываешь для себя заново, словно вырос для понимания неких моментов, которые были недоступны раньше. Он не просто открывает нам незнакомый доселе мир Востока: странный, пестрый, пропитанный изысканными блюдами вперемешку с тюбетейками, лепешками, Кораном и Аллахом, цветастыми выражениями, мудростью и печалью, - экзотикой, весьма далекой от нас. Он описывает мир людей, живущих пусть и несколько другой, но точно такой же жизнью, точно так же пронизанной болью и радостью, счастьем и трагедиями, подлостью и любовью.
О, это огромное слово ЛЮБОВЬ! Сколь же оно обширно, как много имеет значений, и какое огромное значение имеет для всех нас! Мы живем благодаря любви, мы не убили друг друга благодаря ей. Еще, судя по надвигающимся событиям. Но оказывается, - и Любить можно по разному. Пылко, восторженно, самозабвенно, неистово, прохладно, издалека, эгоистично, и даже зло, - и ни одно это определение не подходит к Леониду Соловьеву. Потому что когда речь заходит о нем, мы понимаем, что его любовь была и есть не земная. Как не хочется, чтобы эти слова звучали столь мистически, от которых отдает религиозным фанатизмом! Абсолютно все склоняют это слово, в силу своего разумения превращая его во что угодно, - в средство возвышения и назидания, в символ порабощения и просветления; со словом Любовь отправляли на плахи и виселицы, сжигали и топили. Религиозные фанатики двух основных конфессий, христианства и ислама и сейчас готовы уничтожить все живое на Земле во имя своего понимания этого слова. Потому что самих себя видят впереди этого слова. Но, оказывается можно любить и по-другому. Не читая нудные проповеди, не морализируя на каждом слове, а доносить понимание в каждом поступке, на примере самых обыденных жизненных ситуаций, таким образом открывая подлинное, Божественное значение и суть этого Слова. Что наш Дервиш и делает. То есть за весельчаком, а порою и пройдохой Ходжой Насреддином всюду следует тень не просто человека по имени Леонид Соловьев, влюбленного в него с детства, а нечто незримо Большее.
Неизвестно, был ли Ходжа Насреддин вообще, не прототип ли это нескольких реальных героев того времени, не мечта ли это простых жителей Арабского мира о своем герое и заступнике? Точно так же неизвестно, существовал ли Робин Гуд, таким, как описан в балладах? Наш мир всегда несправедлив, в нем главенствует Зло, оно направляет движение цивилизации, но без Добра оно бы давно уничтожило самое себя. Наш мир, - это вечный баланс. Между Добром и Злом, между произволом и Мудростью, которая помогает превозмочь, перенести и преодолеть глупость правящих и их тиранию. И сколько бы не было эмиров и царей, вождей и императоров, как бы не они не строили этот мир под себя и не заставляли все человечество превозносить их «мудрость и гениальность», истинная Мудрость всегда будет где-то рядом с нами, но в пути, все на том же сером ишаке, всегда преследуемая, и всегда торжествующая. Не побеждающая Зло, тем более окончательно, поскольку мир дан нам в вечном противостоянии, но срывающая со Зла маски, ибо оно постоянно рядится в чужие обличия и овечьи шкуры.
Народная Мудрость реализуется в образы людей: и Ходжи Насреддина, и Робин Гуда, и Козьмы Пруткова, она ведет нас по жизни, подсказывая правильный выход из неурядиц, личных и общих трагедий. Она открывает нам Путь, который никак иначе, как Божественным не назовешь. Это религии разделили нас на лагеря, заставляя поклоняться своим пониманиям Божественной сути, заставляя нас пренебрежительно, или откровенно враждебно относиться друг к другу, но в глубине сердца мы понимаем, что Бог один. И Един для всех нас. И суть его закона сформулирована просто, - Люби Бога, Люби людей. Это главная суть Добра. Это платформа, на которой зиждется все остальное – пророки и святые, Учителя и их Назидания, Мудрость и Добродетель, благие поступки и благие намерения. И когда превозносится что либо из этого перечня выше самого Закона Любви, - происходит перекос в сознании; а усиленный фанатизмом, он превращается в противоположность самому себе. И читая эту книгу, мы начинаем постигать, каждый в своей степени, что душою наш Дервиш держится именно в этом законе. Поэтому столь подробно анализируемые им все эти Агабеки, сиятельные вельможи, ханы и эмиры не несут в себе черты абсолютного зла, не прорисовываются как схемы «мистер зло», состоящие сплошь из мрака. К ним в души можно заглянуть и сделать вывод, какими нам не следует становиться, но главное, Леонид и им дает шанс осознать, и исправить в себе то зло, которые они копят. Поэтому во второй части и возникают образы бывшего владельца озера и его хранителя воды, которые осознав, каждый по своему двинулись по Пути Добродеяния и осознания. Один стал Звездным Дервишем, другой хранителем усыпальницы Святого Турахона. Думаю будет неправильно считать, что описывая Звездного Дервиша, Соловьев писал с самого себя, хотя некоторые черты ему присущи. Даже не черты, а общая Цель движения в познании. И мы подходим к еще одному очевидному факту, - к понятию «Суфий». Чтобы понять это, нужно заглянуть в википедию. Кто такие суфии, и что такое Суфизм?
«Я хочу ничего не хотеть!» воскликнул один суфий.
«Но все же ты этого хочешь!» - ответил ему другой. Но даже в этом диалоге прослеживается если не тщеславие, то некоторое стремление к известности. Быть мудрецом, оставить след в истории, - высший смысл многих.
СУФИЗМ (от арабского суф - грубая шерстяная ткань, отсюда - власяница как атрибут аскета), мистическое течение в исламе. Возникло в 8 - 9 вв., окончательно оформилось в 10 - 12 вв. Для суфизма характерно сочетание метафизики с аскетической практикой, учение о постепенном приближении через мистическую любовь к познанию Бога. (Очевидно для составителей само понятие «ЛЮБОВЬ» - мистическое)))))
Основы учения заложены в 9 в. Египтянином Зу-л-Нуном ал-Мисри (ум. 850) И основоположником багдадской школы С. - Абу Абдалла-хом ал-Мухасиби (ум. 857). Конституируется как противовес ортодоксальному формализованному исламу, провозглашая в качестве программного принципа принцип так называемой сердечной веры.
Классический Суфизм выделяет следующие стадии подъема мистика к Абсолюту: шариат (закон) - ревностное исполнение предписания ислама, которое, собственно, обязательно для любого правоверного вообще и еще не делает суфием; тарикат (путь) - послушничество у наставника, носителя традиции (пира) И аскеза, мыслимая как очищение души постоянными мыслями о Боге и отказом от суетных вожделений; марифат (познание) - постижение сердцем единства себя, мира и Бога; хакыкат (истина) – ощущение непосредственного чувственно данного единства с Богом.
На какой стадии находится Леонид Соловьев сказать трудно. Прослеживается только его рост: «Возмутитель спокойствия» это начало Пути, первый уровень, более приближенный к жизни, к ее радостям и горестям, но уже имеющий все предпосылки к переходу на второй. Понять это можно по герою, Ходже Насреддину, который больше занят жизнью и ее проблемами, чем философским отношением к ней. Во второй части, продолжая исправлять содеянное Злом, Ходжа уже смотрит на все глазами человека, подошедшего, или находящегося в Пути к марифату, но ведь Соловьев не отождествляет себя со своим героем, в том-то и дело! Он и на эти действия смотрит со стороны, что говорит о более высшем уровне. На котором уже понятие «уровни» вообще стираются, остается только любовь к Богу, к его созданиям. Именно поэтому он не вычерчивает схемы злодеев, он разбирает их сущность основательно и подробно, но не ненавидит, не презирает, не впадает в крайние эмоции, пусть и благородные, не заставляет делать это читателей, а лишь описывает их дела, вынося свое мнение как вердикт, но… дав ключ к пониманию, как нужно относиться к злу. Ибо ненависть, это как раз и есть инструмент Зла. И можно даже справедливо вознегодовав, увязнуть незаметно для самого себя в ненависти. Кстати, на этом построены все боевики Голливуда, - так Зло затягивает в свои сети: вначале заставляет благородно негодовать за притесняемых героев, а потом с чувством полной правоты и долгожданного возмездия следить, как они мочат негодяев, ну а чувство наслаждения местью приходит само. Бесконечные повторы однообразных сценариев закрепляют это как рефлекс. Дело сделано, в человеке привито наслаждение насилием. И как же выйти из этого лабиринта? Вот она, подсказка! Дана русским суфием, нашим звездным дервишем. Так видеть души, причем мерзостные, так досконально разбираться в их логике и не замараться об эту мерзость может только очень просветленный человек.
И мы подходим наконец к тому, чем нас и притягивает к себе эта книга. Она написана Суфием. В моем понимании суфий подобен камню в на берегу океана. Вокруг него кипит и бурлит вода в вечном движении, на поверхности пена и сор, все движется непрерывно, а если и замирает, то только на секунду, чтобы начать движение вспять. И только он может с точки зрения НЕ ДВИЖЕНИЯ, А СОЗЕРЦАНИЯ, воскликнуть: «ничто не ново под луной, все это было и раньше!» Но ведь так, или почти так сказал отнюдь не араб, а пророк из Ветхого Завета, вроде как идейный враг мусульманству! И пред нами предстает еще одна истина: Есть Путь к Богу. Уровни постижения обозначены у каждой религии по своему, и в христианстве, и в буддизме и в мусульманстве, но как бы не делили человека по цвету кожи, принадлежности определенной нации и вероисповеданию, человеческая сущность остается одной. Поэтому и Путь тоже один. К Единому Богу. Который для всех и ни для кого в частности, и дробя Его, мы не Его дробим, а свое сознание. Поэтому Суфий это не принадлежность к одной какой-нибудь религии, а некое обозначение человеку просветленному, и все обозначения: волхв, друид, святой, йог, это только эпитеты, а не имена собственные. Их можно обобщенно назвать прозревшими, Мудрецами. Но и мудрость бывает разной. Вернее есть два подхода, два отношения. Если достижение Мудрости является самоцелью, то человек собирает знания, цитирует древние и точные высказывания других мудрецов, чтобы показать свое знание в первую очередь. То есть тем самым он подчеркивает самого себя. «Я хочу ничего не хотеть!» (И за это Я достоин уважения!)
А другой цитирует те же высказывания, чтобы подчеркнуть значимость выводов из событий, чтобы укрепить уроки, даваемые жизнью, показать некую ступень, чтобы стремиться к ней, но главное, - перешагнуть и это в дальнейшем, ибо в развитии человека нет пьедесталов и конца Пути. Но при этом сам он остается в тени, не становится между целью и человеком, ищущим постижения. Поэтому о Леониде Соловьеве, о нашем Дервише так трудно говорить. Трудно говорить о человеке, который не просто в тени, но который никак не ассоциирует себя с самим Добром, не стремится показать свою мудрость, но всегда рядом, и всегда поддерживает добрым словом, подбодряющей улыбкой. Это высшая форма наставничества, когда тебе и в голову не приходит, что тебя умело направляют по стезе Добра – не наставлениями, а примерами из жизни других; и ты считаешь, что постиг это понимание сам. Так вести может только просветленный Высшего Порядка. Который не ждет и не стремится к словам благодарности, к признанию своей мудрости, к запечатлению себя, своего места в истории. Вероятно это и есть Путь настоящих суфиев, и неважно, какой они национальности и какого Вероисповедания, это для них самое несущественное. Поэтому они остаются неизвестными, или почти неизвестными, и мы лишь чувствуем их влияние на наше развитие, их присутствие рядом, незримое, но мы можем видеть их только сердцем. Вот одни из строк, которыми он сам обозначил такое присутствие, это самые трогательное, самое удивительное место в этой повести.
«Подумав, маленький Насреддин направил стопы к Тамерланову мосту, где, по слухам, расположились приезжие канатоходцы. Проходя мимо большого караван-сарая, он остановился, услышав за углом крики, визг и смех. Возликовав сердцем, он поспешил, конечно, туда.
Он увидел гурьбу базарных мальчишек, своих сверстников, с увлечением предававшихся жестокой забаве. У стены караван-сарая, у дороги, прямо на солнцепеке, сидела нищая старуха – цыганка из племени люли, наиболее презренного среди всех цыганских племен. А мальчишки с хохотом и кривляниями дразнили ее, выкрикивая разные обидные прозвища, швыряясь комочками сухой земли.
Старуха эта была необычайно безобразна и отвратительна: ее непокрытая голова сквозила белесыми лысинами, во рту, за синими дряблыми губами, торчали желтые клыки, нос был крючком и сизый, веки – больные, красные, лишенные ресниц, глаза – круглые, злые; вдобавок на коленях она держала столь же отвратительного, как сама, облезшего от старости черного кота; словом – настоящая ведьма, из тех, что воруют маленьких детей, дабы напиться их крови.
Маленький Насреддин не замедлил принять участие в общей забаве: кричал и визжал, рычал и лаял по-собачьи, прыгал, высунув язык, на одной ноге, взапуски с остальными. Старуха бранилась, грозя жилистым кулаком, кот фырчал и выгибал спину – все это было очень смешно, мальчики заливались хохотом.»
А потом, потом пришло понимание, и жалость к этим беззащитным существам, и раскаяние.
«Так впервые услышал он голос совести, узнал, что носит в себе незримые таинственные весы, на которых неукоснительно взвешивается каждая крупинка содеянного им зла, и склонение весов мучительно. По мере того как он углублялся в раздумье о старухе, он все меньше оставался собою и все больше становился старухой, как бы переливаясь в нее, – так что к рассвету он был уже на три четверти ею и только на одну четверть собою прежним. И когда он стал на три четверти ею, он стал таким же несчастным и одиноким, как она, а его оставшаяся четверть прониклась к ней столь нестерпимой жалостью, что он залился горючими слезами.
Он все понял: ее безмерное одиночество, безмерную горечь – что нет для нее в мире ни одной близкой души. Разве она виновата, что родилась в племени люли, разве она сама сделала себя безобразной, – так почему же несет пожизненную кару за это?»
И он нашел способ, как добыть этой старухе средства на пропитание, он десятилетний кажется еще мальчишка, и в книге все это описано остроумно и все характеры подмечены в самую точку! А потом. Потом однажды он встретил эту цыганку снова….
«Ходжа Насреддин (к этому времени уже – Ходжа Насреддин!) Услышал вдруг на базаре зычные крики глашатая: «Зверь, именуемый кот! Зверь, сидящий в клетке!» С волнением в сердце он поспешил на эти крики и на площади увидел палатку. У входа сидела молодая цыганка – веселая, красивая, в серьгах и бусах; перед ней блестел начищенный медный поднос для денег. А напротив, с другой стороны входа, дремала старуха, уже совсем-совсем дряхлая, перешедшая ту грань земного бытия, за которой для человека сон и явь сливаются неразлучимо… Он склонился к старухе и тихо сказал:
– Здравствуй, бабушка; вспомни Бухару, вспомни базарного мальчика по имени Насреддин…
Старуха встрепенулась, на ее лице мелькнул мгновенный свет, она задохнулась, тихо вскрикнула и вся подалась вперед, ловя дрожащими руками воздух. Но Ходжа Насреддин уже уходил, говоря себе: «Пусть это будет для нее летучий отзвук минувшего, мимолетное, легкое сновидение – перед тем вечным сном, который скоро сомкнет ее очи…» Он оглянулся: старуха все еще не пришла в себя и все ловила, обнимала дрожащими руками воздух….»
Вот так же соприкасается истинный суфий с людьми, вот так оставляет воспоминания о себе…. И еще одно цитирование.
«– Пусть помолятся вдвоем, – сказал старик.
– Вдвоем? Разве там есть еще кто-нибудь?
– Какая-то женщина, вдова, по-моему – сумасшедшая. Рассказывает, что дедушка Турахон подарил ее детям три тысячи таньга, помимо всякой мелочи, вот она и пришла вознести ему благодарственную молитву. Ей, должно быть, приснилось…
– Старик, не кощунствуй! Я только что из города и могу торжественно поклясться, что в ее рассказе нет ни одного слова лжи. Научись же наконец верить в чудеса – ты, ежедневно созерцающий их и даже творящий сам!
– Если так, то я верю, – пробормотал старик, несколько смутившийся под взглядом Ходжи Насреддина. – Может быть, Турахон и вправду ходит гулять по ночам, когда я сплю? Может быть, даже заглядывал и в мою каморку?
– Он заглянул глубже – в твое сердце, и оставил в нем навсегда свой благостный след.»
Есть миллионы книг. А среди них одна, в которой автор заглядывает в сердце и оставляет в нем свой благостный след. И если бы мы действительно по настоящему стремились к Добру и Благу, я бы ввел в школе не изучение Законов Божьих, - рекламу религии, а прочтение этой книги. Даже не понятая сразу, Она оставит именно такой след, а уж последующие, сознательные шаги в выборе вероисповедания только укрепят Первый и Главный Закон: Люби Бога, Люби Людей.
И напоследок комментарии.
«А вот мне кажется это плохая книга. С восточным Насреддином имеет мало общего.
Это чисто русская сказка про тупых и алчных правителей и умного, справедливого и доброго Ивана-дурака.»
«Вообще это злая сказка, как и любые чёрно-белые сказки про «плохих» и «хороших».
«Хотите открою секрет?
Если меня спросят "Какая книга, прочитанная тобой самая лучшая? " - я бы очень долго думал, потому что книг прочёл очень много. Но, подумав, скорее всего бы назвал именно эту.
Взяв наугад в детстве в библиотеке эту невзрачную книжку с серой обложкой, я не могу оторваться от неё до сих пор. Где бы я ни жил, куда бы ни забросила меня судьба, у меня всегда на столе лежит эта книга.
И до сих пор, читая её, местами хочется плакать, местами смеяться, а местами петь во весь голос.
Ведь ни сам Ходжа Насреддин, ни его приключения, ни книга, написанная таким замечательным языком, не стареют с годами, а только дают всё больше мудрости читающим эту книгу людям.»
«на мой взгляд, первая часть удалась больше. Но и в этой есть всё: юмор, изворотливость героя, любовь, приключения и замаскированная мораль. Вкратце сюжет о том, как заскучавший от семейной жизни ходжа насреддин отправляется на поиски приключений и напару с прожжённым вором наказывают богача и помогают влюблённой паре. Попутно вор встаёт на путь добродетели. В очередной раз убеждаюсь, что оценка книги сильно зависит от того в каком возрасте ее прочел
если прочел ее в 12 лет, то оценку выставляешь по старой памяти, по тогдашним впечатлениям,
а когда тебе под 40 и ты впервые взял в руки эту книгу, впечатлившись чужими отзывами, то твоя оценка будет совсем другая
лично я не увидел в книге ничего необычного, просто художественно оформленный народный эпос и среднеазиатские анекдоты
по сути кто таков Ходжа? Альтруистичный кидала!
так же как и Робин Гуд - альтруистичный бандит»
«Тот - кто ждет "хохмочек", коротких "анекдотцев" - будет разочарован читая эту книгу.
Вполне серьезная проза(прекрасный русский язык).
Красивая история о постаревшем Насреддине отправившемся в странствия.
Книга на газетной бумаге, простейшего качества, без картинок, но ("за неименИем гербовой - пишем на простой") Нужно и можно читать и "так скромно" изданные книги.
Кстати и первая-то книга не самая развеселая, если вникнуть в неё...
Неинтересно...»
«Великолепный язык, удивительная атмосфера, добрая, светлая книга. Классика в лучшем смысле этого слова. Я давно не получала такого удовольствия от чтения, "смаковать" хотелось каждую строчку.»
«Более шестидесяти лет назад Леонид Соловьев (1906-1962) Написал свой знаменитый роман о похождениях Ходжи Насреддина. Для многих поколений читателей эта книга стала неиссякаемым источником мудрости и оптимизма. Здесь есть и захватывающие приключения, и искрометный юмор, и обаяние цветистой восточной поэзии. А главное - несокрушимая вера в победу добра и правды над глупостью, жадностью и бесчеловечностью!»
Есть книги, - и есть книги. Одни читаешь, и тут же забываешь, поскольку ничего полезного для себя из них почерпнул. Из других помнятся некие моменты, фрагменты, которые встречались в собственной жизни и на некое событие как бы смотришь взглядом другого человека, что позволяет оценить это событие или ситуацию с другого ракурса, другим умом. И есть книги, из которых строишь свое мировоззрение, - настолько авторы, ЛЮДИ, логично, мудро, искрометно и умно описывают, передают свое отношение к миру, к людям и событиям. Ведь любое творчество, даже самые сухие факты истории, изложенные самым черствым человеком на свете, на самом деле отражают его внутренний мир, его умозаключения, его логику мышления, его отношение к миру, а не саму историю. Мы познаем мир через призмы взглядов других. И если видим сходство своего внутреннего мира с взглядом автора, если чувствуем сердцем его правоту, то книга становится для нас и путеводной звездой и мудрым наставником, а сам автор – примером для подражания. А с приходом интернета мы все стали писателями. Даже прокомментировать, и то творчество! И мы пишем много и часто, мы пытаемся отразить наши чувства, наши мысли, и они нам кажутся прекрасными, а вот другие, - читатели, черствыми и равнодушными. Не хотят читать, либо видят в написанном совсем не то, о чем бы ты сам хотел поговорить. Кто из нас не сталкивался с этим? (Сразу оговорюсь, - под словом «мы» я подразумеваю прежде всего самого себя, а не пытаюсь завуалировано унизить других.) На примере одной книги хочу обратить ваше внимание на значение каждого слова, фраз, их местоположение, на тона, цвета, но главное – на призму ума этого человека. Самого удивительного человека в литературе. Ведь строки книги в чистом и светлом понимании, – это душа человека, открытая для обозрения. Эта азбучная истина настолько стерлась от частого повторения, настолько вытеснилась фильмодействием, что кажется, ушла от нас навсегда. Но что может полнее всего отобразить мысль? Только книга, а фильм лишь дополняет напечатанную мысль звуками, красками, действием.
Итак, прелюдия из избитых истин, набивших оскомину, к этой статье об одном удивительном человеке сыграна.))) Мог бы и не писать, сразу конкретно и четко рубать лаконичными фразами, - есть такая замечательная книга замечательного автора, и кратко о ее значении. Ведь время это неумолимый всадник, наш наездник, который постоянно нас подстегивает и поджимает, поэтому вкратце, вкратце! Кто сказал, что краткость это сестра таланта – на самом деле был редактором, который изнемогал от необходимости перечитывать горы макулатуры.))) И мы так и скачем по жизни, понукаемые и подстегиваемые; что-то описываем, как нам кажется очень важным не только нам, но и другим, и с горечью видим, что равнодушно пролистав страницы нашей души, эти другие не просто отворачиваются, а стремятся навязать еще и свое видение, нам самим-то не очень интересное. И не замечаем, что наши повествования, стихи, рассказы подобны скучному рассказу тетки, которая куда-то ходила, с кем-то встречалась и о чем-то разговаривала, и теперь строчит все это. Мы спешим выговориться. Поэтому привяжем коня нетерпения и постараемся заглянуть в душу автору спокойно и не спеша. Он это заслужил. Об этом человеке нельзя вкратце, хотя о нем до сих пор вообще никак. Упоминают его имя, как автора, есть одна единственная фотография, скупых три строки биографии, и все.
Леонид Соловьев.
Кому-то это имя ничего не говорит, кому-то знакомо, и он несколько разочарованно скажет: а, этот что ли, детский писатель. Кто-то уважительно улыбнется, ибо вспомнит ту радость приобщения к духовному миру этого человека, вспомнит о прочитанной в детстве книге о Ходже Насреддине: «Возмутитель спокойствия» и «Очарованный принц». Две повести в одной книге, - одна жизнь.
Есть люди, которые всегда скромно уходят в тень. Мы знаем их книги, мы знаем их как персонажей, причем любимых, но мы не знаем их как людей. Так например Алексей Смирнов; кто не знает и не любит его Федю, - недотепу хулигана из «Операция Ы»? Как и множество других ролей, и только в фильме « В бой идут одни старики» он сыграл почти самого себя. Но мы не знаем его как Человека, прошедшего войну, получившего награды за мужество и отвагу, одинокого и грустного, и безгранично доброго по жизни. И если актеры на виду, то писатели всегда в тени, а вот с Соловьевым еще сложней. И на это есть своя причина, именно о ней мне хочется поговорить.
Почему Русский Дервиш? Название конечно условное. Потому что имя ничего не говорит, кроме магического значения. Если Солженицин и есть соЛЖЕницин и мы сейчас понимаем, что разрушая Советы, он заложил бомбу и под Россию; из ненависти к одним, он готов был уничтожить всех. А насколько он честен и правдив в описаниях Гулага? Что ж стоит ознакомиться с мнением бывалых зеков. Не урок, не воров, а людей, так же как и он загнанных в лагеря по прихоти монстров и по доносам «друзей». Которые в простой беседе между собой, скользнув лишь по некоторым фактам, излагаемых Солженициным о Гулаге, вынесли свой приговор его романам и ему самому:
В. К. Алмазов. «Сука ты позорная». Вразумительное название рассказа, не правда ли? Хотите узнать о чем именно речь, наберите в поисковике и читайте, здесь речь идет о другом. Не только о человеке, но и о другом отношении к жизни. Хотя и сам Соловьев сидел в это же время, но один писал «Раковый корпус», а другой – «Очарованного принца». Небо и земля. Вернее земля и Небо. Все-таки фамилия наложила свой отпечаток: так, заслушиваясь соловьиным пением, самого певца мы не видим, а попытаемся отыскать, - он прекратит петь и улетит. И хотя известно, что соловей в неволе не поет, Соловьев именно в неволе написал вторую часть книги.
Вот скупые факты его биографии.
«В сентябре 1946 года Соловьёва арестовали по обвинению в подготовке террористического акта. Вышел он на свободу в июне 1954 года, проведя восемь лет в лагерях. Повесть «Очарованный принц», вторая часть «Повести о Ходже Насреддине», была написана в лагере и закончена к концу 1950 года.»
Если поискать еще, то можно найти такие сведения: никакой «подготовки» конечно не было, были лишь неосторожные слова о Сталине, и сразу нашлись и «докладающие» из его круга. И описывая житие и мир эмирских шпионов и стражников, Соловьев отнюдь не фантазирует, он знаком с ними, как знакома жертва с палачом. Но даже описывая их бытие, Дервиш не впадает в гнев, негодование и презрение, скорее он описывает их с жалостью. Впрочем, не будем забегать вперед, – «не будем уподобляться щенку, что визжит и крутится, пытаясь схватить самого себя за кончик хвоста». Как емко сказано-то!
Кто-то из лагерного начальства, видимо читавший первую часть его книги, поставил его банным сторожем. И тем спас не только нашего дервиша, но и дал возможность писать. Кто-то давал ему бумагу, поскольку зекам иметь ее, и писать, не полагалось по законам. И потом кто-то взял готовую рукопись и отдал ее бывшему заключенному, когда он вышел на свободу. Мы читаем ее благодаря множеству незнакомых людей, которые могли бы равнодушно пройти мимо дервиша, могли растоптать его, как и тысячи других, но сберегли. Его, и его рукопись. Спасибо Вам огромное! У нее было 99 шансов из 100 сгинуть, пропасть, сгореть, исчезнуть навсегда. Но она была возвращена и опубликована.
Почему повесть о Ходже Насреддине, о человеке восточном, так ярко, мудро и красочно написал человек Русский? Первый удивительнейший факт. Живя в определенном этносе, являясь частью какой либо нации, человек не может постичь все ее величие. Для этого надо быть и «извне», и в тоже время жить в ней, и любить ее всем сердцем. Таким был Пушкин, таким был и Соловьев, русский в арабском мире.
Снова скупые строки:
«Леонид Соловьёв родился 6 (19) Августа 1906 в городе Триполи (Ливан) В семье помощника инспектора северо-сирийских школ Императорского православного палестинского общества.»
Родители его были бедными, и получив образование за государственный счет, (было и такое), должны были его отработать. Так они оказались в Сирии, там и познакомились. То есть мальчик родился и рос в арабском мире, он стал его частью, но будучи и «извне», он способен был видеть все, и доброе и злое, и безусловно, живя в бедноте и в неравенстве, не мог не восхищаться подвигами Ходжи, заступника бедных и угнетенных. Но ведь его книга не просто сборник историй о Ходже Насреддине, не сборник анекдотов, поэтично обработанный, в ней есть нечто гораздо большее и значимое. Именно поэтому ее и перечитываешь и каждый раз открываешь для себя заново, словно вырос для понимания неких моментов, которые были недоступны раньше. Он не просто открывает нам незнакомый доселе мир Востока: странный, пестрый, пропитанный изысканными блюдами вперемешку с тюбетейками, лепешками, Кораном и Аллахом, цветастыми выражениями, мудростью и печалью, - экзотикой, весьма далекой от нас. Он описывает мир людей, живущих пусть и несколько другой, но точно такой же жизнью, точно так же пронизанной болью и радостью, счастьем и трагедиями, подлостью и любовью.
О, это огромное слово ЛЮБОВЬ! Сколь же оно обширно, как много имеет значений, и какое огромное значение имеет для всех нас! Мы живем благодаря любви, мы не убили друг друга благодаря ей. Еще, судя по надвигающимся событиям. Но оказывается, - и Любить можно по разному. Пылко, восторженно, самозабвенно, неистово, прохладно, издалека, эгоистично, и даже зло, - и ни одно это определение не подходит к Леониду Соловьеву. Потому что когда речь заходит о нем, мы понимаем, что его любовь была и есть не земная. Как не хочется, чтобы эти слова звучали столь мистически, от которых отдает религиозным фанатизмом! Абсолютно все склоняют это слово, в силу своего разумения превращая его во что угодно, - в средство возвышения и назидания, в символ порабощения и просветления; со словом Любовь отправляли на плахи и виселицы, сжигали и топили. Религиозные фанатики двух основных конфессий, христианства и ислама и сейчас готовы уничтожить все живое на Земле во имя своего понимания этого слова. Потому что самих себя видят впереди этого слова. Но, оказывается можно любить и по-другому. Не читая нудные проповеди, не морализируя на каждом слове, а доносить понимание в каждом поступке, на примере самых обыденных жизненных ситуаций, таким образом открывая подлинное, Божественное значение и суть этого Слова. Что наш Дервиш и делает. То есть за весельчаком, а порою и пройдохой Ходжой Насреддином всюду следует тень не просто человека по имени Леонид Соловьев, влюбленного в него с детства, а нечто незримо Большее.
Неизвестно, был ли Ходжа Насреддин вообще, не прототип ли это нескольких реальных героев того времени, не мечта ли это простых жителей Арабского мира о своем герое и заступнике? Точно так же неизвестно, существовал ли Робин Гуд, таким, как описан в балладах? Наш мир всегда несправедлив, в нем главенствует Зло, оно направляет движение цивилизации, но без Добра оно бы давно уничтожило самое себя. Наш мир, - это вечный баланс. Между Добром и Злом, между произволом и Мудростью, которая помогает превозмочь, перенести и преодолеть глупость правящих и их тиранию. И сколько бы не было эмиров и царей, вождей и императоров, как бы не они не строили этот мир под себя и не заставляли все человечество превозносить их «мудрость и гениальность», истинная Мудрость всегда будет где-то рядом с нами, но в пути, все на том же сером ишаке, всегда преследуемая, и всегда торжествующая. Не побеждающая Зло, тем более окончательно, поскольку мир дан нам в вечном противостоянии, но срывающая со Зла маски, ибо оно постоянно рядится в чужие обличия и овечьи шкуры.
Народная Мудрость реализуется в образы людей: и Ходжи Насреддина, и Робин Гуда, и Козьмы Пруткова, она ведет нас по жизни, подсказывая правильный выход из неурядиц, личных и общих трагедий. Она открывает нам Путь, который никак иначе, как Божественным не назовешь. Это религии разделили нас на лагеря, заставляя поклоняться своим пониманиям Божественной сути, заставляя нас пренебрежительно, или откровенно враждебно относиться друг к другу, но в глубине сердца мы понимаем, что Бог один. И Един для всех нас. И суть его закона сформулирована просто, - Люби Бога, Люби людей. Это главная суть Добра. Это платформа, на которой зиждется все остальное – пророки и святые, Учителя и их Назидания, Мудрость и Добродетель, благие поступки и благие намерения. И когда превозносится что либо из этого перечня выше самого Закона Любви, - происходит перекос в сознании; а усиленный фанатизмом, он превращается в противоположность самому себе. И читая эту книгу, мы начинаем постигать, каждый в своей степени, что душою наш Дервиш держится именно в этом законе. Поэтому столь подробно анализируемые им все эти Агабеки, сиятельные вельможи, ханы и эмиры не несут в себе черты абсолютного зла, не прорисовываются как схемы «мистер зло», состоящие сплошь из мрака. К ним в души можно заглянуть и сделать вывод, какими нам не следует становиться, но главное, Леонид и им дает шанс осознать, и исправить в себе то зло, которые они копят. Поэтому во второй части и возникают образы бывшего владельца озера и его хранителя воды, которые осознав, каждый по своему двинулись по Пути Добродеяния и осознания. Один стал Звездным Дервишем, другой хранителем усыпальницы Святого Турахона. Думаю будет неправильно считать, что описывая Звездного Дервиша, Соловьев писал с самого себя, хотя некоторые черты ему присущи. Даже не черты, а общая Цель движения в познании. И мы подходим к еще одному очевидному факту, - к понятию «Суфий». Чтобы понять это, нужно заглянуть в википедию. Кто такие суфии, и что такое Суфизм?
«Я хочу ничего не хотеть!» воскликнул один суфий.
«Но все же ты этого хочешь!» - ответил ему другой. Но даже в этом диалоге прослеживается если не тщеславие, то некоторое стремление к известности. Быть мудрецом, оставить след в истории, - высший смысл многих.
СУФИЗМ (от арабского суф - грубая шерстяная ткань, отсюда - власяница как атрибут аскета), мистическое течение в исламе. Возникло в 8 - 9 вв., окончательно оформилось в 10 - 12 вв. Для суфизма характерно сочетание метафизики с аскетической практикой, учение о постепенном приближении через мистическую любовь к познанию Бога. (Очевидно для составителей само понятие «ЛЮБОВЬ» - мистическое)))))
Основы учения заложены в 9 в. Египтянином Зу-л-Нуном ал-Мисри (ум. 850) И основоположником багдадской школы С. - Абу Абдалла-хом ал-Мухасиби (ум. 857). Конституируется как противовес ортодоксальному формализованному исламу, провозглашая в качестве программного принципа принцип так называемой сердечной веры.
Классический Суфизм выделяет следующие стадии подъема мистика к Абсолюту: шариат (закон) - ревностное исполнение предписания ислама, которое, собственно, обязательно для любого правоверного вообще и еще не делает суфием; тарикат (путь) - послушничество у наставника, носителя традиции (пира) И аскеза, мыслимая как очищение души постоянными мыслями о Боге и отказом от суетных вожделений; марифат (познание) - постижение сердцем единства себя, мира и Бога; хакыкат (истина) – ощущение непосредственного чувственно данного единства с Богом.
На какой стадии находится Леонид Соловьев сказать трудно. Прослеживается только его рост: «Возмутитель спокойствия» это начало Пути, первый уровень, более приближенный к жизни, к ее радостям и горестям, но уже имеющий все предпосылки к переходу на второй. Понять это можно по герою, Ходже Насреддину, который больше занят жизнью и ее проблемами, чем философским отношением к ней. Во второй части, продолжая исправлять содеянное Злом, Ходжа уже смотрит на все глазами человека, подошедшего, или находящегося в Пути к марифату, но ведь Соловьев не отождествляет себя со своим героем, в том-то и дело! Он и на эти действия смотрит со стороны, что говорит о более высшем уровне. На котором уже понятие «уровни» вообще стираются, остается только любовь к Богу, к его созданиям. Именно поэтому он не вычерчивает схемы злодеев, он разбирает их сущность основательно и подробно, но не ненавидит, не презирает, не впадает в крайние эмоции, пусть и благородные, не заставляет делать это читателей, а лишь описывает их дела, вынося свое мнение как вердикт, но… дав ключ к пониманию, как нужно относиться к злу. Ибо ненависть, это как раз и есть инструмент Зла. И можно даже справедливо вознегодовав, увязнуть незаметно для самого себя в ненависти. Кстати, на этом построены все боевики Голливуда, - так Зло затягивает в свои сети: вначале заставляет благородно негодовать за притесняемых героев, а потом с чувством полной правоты и долгожданного возмездия следить, как они мочат негодяев, ну а чувство наслаждения местью приходит само. Бесконечные повторы однообразных сценариев закрепляют это как рефлекс. Дело сделано, в человеке привито наслаждение насилием. И как же выйти из этого лабиринта? Вот она, подсказка! Дана русским суфием, нашим звездным дервишем. Так видеть души, причем мерзостные, так досконально разбираться в их логике и не замараться об эту мерзость может только очень просветленный человек.
И мы подходим наконец к тому, чем нас и притягивает к себе эта книга. Она написана Суфием. В моем понимании суфий подобен камню в на берегу океана. Вокруг него кипит и бурлит вода в вечном движении, на поверхности пена и сор, все движется непрерывно, а если и замирает, то только на секунду, чтобы начать движение вспять. И только он может с точки зрения НЕ ДВИЖЕНИЯ, А СОЗЕРЦАНИЯ, воскликнуть: «ничто не ново под луной, все это было и раньше!» Но ведь так, или почти так сказал отнюдь не араб, а пророк из Ветхого Завета, вроде как идейный враг мусульманству! И пред нами предстает еще одна истина: Есть Путь к Богу. Уровни постижения обозначены у каждой религии по своему, и в христианстве, и в буддизме и в мусульманстве, но как бы не делили человека по цвету кожи, принадлежности определенной нации и вероисповеданию, человеческая сущность остается одной. Поэтому и Путь тоже один. К Единому Богу. Который для всех и ни для кого в частности, и дробя Его, мы не Его дробим, а свое сознание. Поэтому Суфий это не принадлежность к одной какой-нибудь религии, а некое обозначение человеку просветленному, и все обозначения: волхв, друид, святой, йог, это только эпитеты, а не имена собственные. Их можно обобщенно назвать прозревшими, Мудрецами. Но и мудрость бывает разной. Вернее есть два подхода, два отношения. Если достижение Мудрости является самоцелью, то человек собирает знания, цитирует древние и точные высказывания других мудрецов, чтобы показать свое знание в первую очередь. То есть тем самым он подчеркивает самого себя. «Я хочу ничего не хотеть!» (И за это Я достоин уважения!)
А другой цитирует те же высказывания, чтобы подчеркнуть значимость выводов из событий, чтобы укрепить уроки, даваемые жизнью, показать некую ступень, чтобы стремиться к ней, но главное, - перешагнуть и это в дальнейшем, ибо в развитии человека нет пьедесталов и конца Пути. Но при этом сам он остается в тени, не становится между целью и человеком, ищущим постижения. Поэтому о Леониде Соловьеве, о нашем Дервише так трудно говорить. Трудно говорить о человеке, который не просто в тени, но который никак не ассоциирует себя с самим Добром, не стремится показать свою мудрость, но всегда рядом, и всегда поддерживает добрым словом, подбодряющей улыбкой. Это высшая форма наставничества, когда тебе и в голову не приходит, что тебя умело направляют по стезе Добра – не наставлениями, а примерами из жизни других; и ты считаешь, что постиг это понимание сам. Так вести может только просветленный Высшего Порядка. Который не ждет и не стремится к словам благодарности, к признанию своей мудрости, к запечатлению себя, своего места в истории. Вероятно это и есть Путь настоящих суфиев, и неважно, какой они национальности и какого Вероисповедания, это для них самое несущественное. Поэтому они остаются неизвестными, или почти неизвестными, и мы лишь чувствуем их влияние на наше развитие, их присутствие рядом, незримое, но мы можем видеть их только сердцем. Вот одни из строк, которыми он сам обозначил такое присутствие, это самые трогательное, самое удивительное место в этой повести.
«Подумав, маленький Насреддин направил стопы к Тамерланову мосту, где, по слухам, расположились приезжие канатоходцы. Проходя мимо большого караван-сарая, он остановился, услышав за углом крики, визг и смех. Возликовав сердцем, он поспешил, конечно, туда.
Он увидел гурьбу базарных мальчишек, своих сверстников, с увлечением предававшихся жестокой забаве. У стены караван-сарая, у дороги, прямо на солнцепеке, сидела нищая старуха – цыганка из племени люли, наиболее презренного среди всех цыганских племен. А мальчишки с хохотом и кривляниями дразнили ее, выкрикивая разные обидные прозвища, швыряясь комочками сухой земли.
Старуха эта была необычайно безобразна и отвратительна: ее непокрытая голова сквозила белесыми лысинами, во рту, за синими дряблыми губами, торчали желтые клыки, нос был крючком и сизый, веки – больные, красные, лишенные ресниц, глаза – круглые, злые; вдобавок на коленях она держала столь же отвратительного, как сама, облезшего от старости черного кота; словом – настоящая ведьма, из тех, что воруют маленьких детей, дабы напиться их крови.
Маленький Насреддин не замедлил принять участие в общей забаве: кричал и визжал, рычал и лаял по-собачьи, прыгал, высунув язык, на одной ноге, взапуски с остальными. Старуха бранилась, грозя жилистым кулаком, кот фырчал и выгибал спину – все это было очень смешно, мальчики заливались хохотом.»
А потом, потом пришло понимание, и жалость к этим беззащитным существам, и раскаяние.
«Так впервые услышал он голос совести, узнал, что носит в себе незримые таинственные весы, на которых неукоснительно взвешивается каждая крупинка содеянного им зла, и склонение весов мучительно. По мере того как он углублялся в раздумье о старухе, он все меньше оставался собою и все больше становился старухой, как бы переливаясь в нее, – так что к рассвету он был уже на три четверти ею и только на одну четверть собою прежним. И когда он стал на три четверти ею, он стал таким же несчастным и одиноким, как она, а его оставшаяся четверть прониклась к ней столь нестерпимой жалостью, что он залился горючими слезами.
Он все понял: ее безмерное одиночество, безмерную горечь – что нет для нее в мире ни одной близкой души. Разве она виновата, что родилась в племени люли, разве она сама сделала себя безобразной, – так почему же несет пожизненную кару за это?»
И он нашел способ, как добыть этой старухе средства на пропитание, он десятилетний кажется еще мальчишка, и в книге все это описано остроумно и все характеры подмечены в самую точку! А потом. Потом однажды он встретил эту цыганку снова….
«Ходжа Насреддин (к этому времени уже – Ходжа Насреддин!) Услышал вдруг на базаре зычные крики глашатая: «Зверь, именуемый кот! Зверь, сидящий в клетке!» С волнением в сердце он поспешил на эти крики и на площади увидел палатку. У входа сидела молодая цыганка – веселая, красивая, в серьгах и бусах; перед ней блестел начищенный медный поднос для денег. А напротив, с другой стороны входа, дремала старуха, уже совсем-совсем дряхлая, перешедшая ту грань земного бытия, за которой для человека сон и явь сливаются неразлучимо… Он склонился к старухе и тихо сказал:
– Здравствуй, бабушка; вспомни Бухару, вспомни базарного мальчика по имени Насреддин…
Старуха встрепенулась, на ее лице мелькнул мгновенный свет, она задохнулась, тихо вскрикнула и вся подалась вперед, ловя дрожащими руками воздух. Но Ходжа Насреддин уже уходил, говоря себе: «Пусть это будет для нее летучий отзвук минувшего, мимолетное, легкое сновидение – перед тем вечным сном, который скоро сомкнет ее очи…» Он оглянулся: старуха все еще не пришла в себя и все ловила, обнимала дрожащими руками воздух….»
Вот так же соприкасается истинный суфий с людьми, вот так оставляет воспоминания о себе…. И еще одно цитирование.
«– Пусть помолятся вдвоем, – сказал старик.
– Вдвоем? Разве там есть еще кто-нибудь?
– Какая-то женщина, вдова, по-моему – сумасшедшая. Рассказывает, что дедушка Турахон подарил ее детям три тысячи таньга, помимо всякой мелочи, вот она и пришла вознести ему благодарственную молитву. Ей, должно быть, приснилось…
– Старик, не кощунствуй! Я только что из города и могу торжественно поклясться, что в ее рассказе нет ни одного слова лжи. Научись же наконец верить в чудеса – ты, ежедневно созерцающий их и даже творящий сам!
– Если так, то я верю, – пробормотал старик, несколько смутившийся под взглядом Ходжи Насреддина. – Может быть, Турахон и вправду ходит гулять по ночам, когда я сплю? Может быть, даже заглядывал и в мою каморку?
– Он заглянул глубже – в твое сердце, и оставил в нем навсегда свой благостный след.»
Есть миллионы книг. А среди них одна, в которой автор заглядывает в сердце и оставляет в нем свой благостный след. И если бы мы действительно по настоящему стремились к Добру и Благу, я бы ввел в школе не изучение Законов Божьих, - рекламу религии, а прочтение этой книги. Даже не понятая сразу, Она оставит именно такой след, а уж последующие, сознательные шаги в выборе вероисповедания только укрепят Первый и Главный Закон: Люби Бога, Люби Людей.
И напоследок комментарии.
«А вот мне кажется это плохая книга. С восточным Насреддином имеет мало общего.
Это чисто русская сказка про тупых и алчных правителей и умного, справедливого и доброго Ивана-дурака.»
«Вообще это злая сказка, как и любые чёрно-белые сказки про «плохих» и «хороших».
«Хотите открою секрет?
Если меня спросят "Какая книга, прочитанная тобой самая лучшая? " - я бы очень долго думал, потому что книг прочёл очень много. Но, подумав, скорее всего бы назвал именно эту.
Взяв наугад в детстве в библиотеке эту невзрачную книжку с серой обложкой, я не могу оторваться от неё до сих пор. Где бы я ни жил, куда бы ни забросила меня судьба, у меня всегда на столе лежит эта книга.
И до сих пор, читая её, местами хочется плакать, местами смеяться, а местами петь во весь голос.
Ведь ни сам Ходжа Насреддин, ни его приключения, ни книга, написанная таким замечательным языком, не стареют с годами, а только дают всё больше мудрости читающим эту книгу людям.»
«на мой взгляд, первая часть удалась больше. Но и в этой есть всё: юмор, изворотливость героя, любовь, приключения и замаскированная мораль. Вкратце сюжет о том, как заскучавший от семейной жизни ходжа насреддин отправляется на поиски приключений и напару с прожжённым вором наказывают богача и помогают влюблённой паре. Попутно вор встаёт на путь добродетели. В очередной раз убеждаюсь, что оценка книги сильно зависит от того в каком возрасте ее прочел
если прочел ее в 12 лет, то оценку выставляешь по старой памяти, по тогдашним впечатлениям,
а когда тебе под 40 и ты впервые взял в руки эту книгу, впечатлившись чужими отзывами, то твоя оценка будет совсем другая
лично я не увидел в книге ничего необычного, просто художественно оформленный народный эпос и среднеазиатские анекдоты
по сути кто таков Ходжа? Альтруистичный кидала!
так же как и Робин Гуд - альтруистичный бандит»
«Тот - кто ждет "хохмочек", коротких "анекдотцев" - будет разочарован читая эту книгу.
Вполне серьезная проза(прекрасный русский язык).
Красивая история о постаревшем Насреддине отправившемся в странствия.
Книга на газетной бумаге, простейшего качества, без картинок, но ("за неименИем гербовой - пишем на простой") Нужно и можно читать и "так скромно" изданные книги.
Кстати и первая-то книга не самая развеселая, если вникнуть в неё...
Неинтересно...»
«Великолепный язык, удивительная атмосфера, добрая, светлая книга. Классика в лучшем смысле этого слова. Я давно не получала такого удовольствия от чтения, "смаковать" хотелось каждую строчку.»
«Более шестидесяти лет назад Леонид Соловьев (1906-1962) Написал свой знаменитый роман о похождениях Ходжи Насреддина. Для многих поколений читателей эта книга стала неиссякаемым источником мудрости и оптимизма. Здесь есть и захватывающие приключения, и искрометный юмор, и обаяние цветистой восточной поэзии. А главное - несокрушимая вера в победу добра и правды над глупостью, жадностью и бесчеловечностью!»
