Мальчик Чокчо   ::   Нагишкин Дмитрий Дмитриевич

Ручьи меж деревьев струятся, журчат, будто потихоньку разговаривают. Вошёл Чокчо в дом. Кричит:

— Эй! Лян! Выходи на бой! — И палку приготовил, чтобы с Ляном драться не на жизнь, а на смерть!

Не отвечает никто маленькому нанайцу. Видно, дома того человека нет.

Вошёл Чокчо в комнату Ляна. В золу очага жёлудь сунул, чтобы полежал тот на мягком. В умывальный таз Ляна щуку пустил. Вертел около печки поставил. Мялку с колотушкой оставил у двери. Сел сам на нары, да и уснул.

Вечером вернулся домой Лян, весёлый, пьяный.

Захотел он в очаге огонь развести. Нагнулся над ним, угли стал раздувать. А тот жёлудь как подскочит, да как хватит Ляна в глаз. Взвыл от боли Лян. Кинулся к тазу с водой, чтобы глаз промыть. А щука из таза высунулась и цапнула Ляна за нос. Отскочил Лян от таза. А тут вертел ему в спину воткнулся. Совсем перепугался Лян. Кинулся к двери, чтобы убежать. А тут мялка с колотушкой за Ляна взялись. Принялись они колотить его, мять, обжимать так, что Лян и света не взвидел. И так мялка с колотушкой работали, пока из Ляна тонкую шкурку не сделали.

Проснулся Чокчо, спрашивает:

— Не пришёл Лян?

Отвечают ему друзья:

— Пришёл на свою голову! Вот смотри, какой он стал!

Посмотрел Чокчо. Видит, лежит белая мягкая шкурка, совсем на ровдугу похожая. Сказал спасибо своим друзьям Чокчо, пожалел только, что не сам с Ляном расправился.

Разыскал Чокчо в доме Ляна пушнину Бельды. Охотничий припас забрал, товары всякие, что обманом Лян у людей отобрал, сложил всё в шкуру Ляна. Собрал своих друзей: мялку с колотушкой, жёлудь, щуку да вертел. Стал на свои лыжи. Поднялись лыжи опять. Полетели как стрела. Под самым носом у ляновых слуг пролетели.

Долетели лыжи до того места, где их Чокчо нашёл. Оставил их мальчик: «Спасибо за помощь! Чужого мне не нужно!»

Щуку в самую глубину ручья пустил. Колотушку и мялку у покинутой рыбалки оставил: пригодятся хозяину, коли вернётся. Вертел на старое место у костра положил. Жёлудь в мягкую землю положил, чтобы пророс тот и новое дерево из него выросло.

И пошёл Чокчо своей дорогой.

Домой вернулся богатый. Развернул он шкуру Ляна — удивились все в стойбище: как много в ту шкуру влезло.

Обрадовалась мать, сестры обрадовались, что вернулся Чокчо. Целуют, обнимают его, от себя ни на шаг не пускают.

А Чокчо говорит, как мужчина и охотник:

— Мои унты совсем износились. Сшейте мне новые. Завтра я в тайгу пойду!

Сшили ему сестры унты из шкуры Ляна.

Долго носились те унты, потому что нет на свете кожи крепче кожи обманщика и грабителя, которого жалость не проймёт и слёзы обиженных им не тронут.