Здоровые и больные   ::   Алексин Анатолий

-- Ну, это все равно! -- по-отечески оценив ее неразумную скромность, воскликнул Семен Павлович.

-- Нет, это не все равно, -- опять возразила она.

-- Нам важно услышать не о той поре, -- с нажимом произнес Семен Павлович, -- а о поре нынешней: о вашем отделении, о вашем заведующем.

Сестра Алевтина долго молчала.

-- Ну, ну... -- как добрая учительница, подтолкнула ее Евгения Никифоровна.

-- В отделении случаются непорядки, -- с педантичной жесткостью сообщила сестра Алевтина.

-- А конкретно? -- все тем же голосом доброй учительницы вызывала ее на откровенность Бабкина.

-- Ну, то, что бывает во всех отделениях.

-- А что бывает, на ваш взгляд, плохого... во всех отделениях?

-- Это известно.

-- Мне кажется, вы хотели что-то сказать о руководстве отделения, -- не выдержал Семен Павлович. -- В частности, о заведующем.

Сестра Алевтина молчала.

-- Ну, ну... -- подбодрила ее Бабкина.

-- Такие хирурги были у нас в госпитале. Как он... Я с ними ссорилась, а теперь вспоминаю.

Было ясно, что на этом свидетельские показания сестры Алевтины закончены. Она выпрямилась, как бы поставив точку.

Я поймал ее глаза, чтобы показать, что тронут... что благодарен. Но сестра Алевтина не пожелала заметить этого. Губы исчезли с ее лица: она продолжала за многое осуждать меня.

Потом вспомнила что-то и, не глядя в мою сторону, сообщила неизвестно кому:

-- Звонил Виктор Валерьянович. У него поднялась температура.

-- После операции, -- пояснил Семен Павлович.

-- Поднялась до тридцати семи и пяти, -- в ответ на это сочла нужным уточнить сестра Алевтина. -- Просил извиниться.

-- За что? -- спросил Липнин. Она спрятала губы.

"Мне кажется, они у нас были здоровыми, а потом заболели", -- вспомнил я Машину фразу. И мысленно добавил уже от себя: "Все очень просто: из нас двоих он выбрал Семена Павловича".

В дверь постучали.

-- Кто там? -- раздраженно изумился Липнин. Дверь открылась. На пороге стоял Коля.

-- А сюда дети до шестнадцати лет не допускаются, -- с желчной ласковостью проговорил Семен Павлович.

Коля все же вошел и прижался к стене. Он сразу понял, что Бабкина самая главная, и обратился к ней:

-- Владимир Егорович спас мою маму. Она уехала в санаторий.

-- И она... тоже? -- бесстрастно удивилась сестра Алевтина.

-- Я просил немного обождать. Но она у меня непослушная... -- Коля вздохнул. -- Я скажу за нее...

-- Вместо нее? -- уточнила сестра Алевтина. И спрятала губы: она же знала, что красавицам верить нельзя.

-- Да... вместо... -- подтвердил Коля.

-- Странно все это! -- Семен Павлович резко вскинул и опустил плечи.

-- Ну почему же? -- возразила Бабкина. -- Пусть мальчик скажет...

1981 г.