Дело вкуса   ::   Кассиль Лев

Одни из упрямства, другие по невежеству, а бывает, и из скрытой неприязни ко всему новому, что несет стремительно меняющаяся жизнь, готовы стеной встать на защиту многих своих дурных привычек, нездоровых склонностей, фальшивых условностей, пошленьких красивостей, давно уже устаревших, как бы омертвелых форм жизни и быта.

Вспоминаю, как много лет назад, когда я только начинал вести беседы с молодежью о воспитании вкуса, находились люди, которые считали такой разговор излишним или, как они выражались, «уводящим в сторону от магистральной линии коммунистического воспитания молодежи…

Были бы люди политически грамотными, — говорили мне иные, — а уж в остальном они как-нибудь сами разберутся».

Время показало полную несостоятельность таких рассуждений.

Достаточно широко известно, как возросли за последние годы культурный уровень и политическое сознание нашей молодежи, а между тем споры о том, что следует считать в жизни и в искусстве подлинно красивым и как не путать его с «красивеньким», как научиться понимать истинно прекрасное, беспрерывно кипят и в общежитиях молодых производственников, и в семье, и в рабочих клубах, и в вузовских аудиториях, и на больших переменах между уроками в школах, и на учительских конференциях, и на лекциях, читаемых в народных университетах культуры.

Свидетельством того, как велик интерес к проблеме эстетического воспитания, как много здесь еще предстоит нам сделать, может служить и то огромное количество писем, которое я получил после выхода книги в свет. Но и здесь не обошлось без «ложки дегтя». Авторы некоторых писем довольно раздраженным тоном спрашивали меня о том, целесообразно ли вообще занимать время читателей, в первую очередь молодежи, специальными проблемами воспитания чувства прекрасного. По мнению одного из них, вся беда лишь в том, будто-де «людям еще недостаточно внушено, что они есть господа на земле…». А когда, мол, советский человек это поймет, он сам будет способен отличить прекрасное от безобразного, пошлое, вульгарное от истинно красивого.

Советский человек, конечно, имеет все данные, все права, чтобы не только считать, но и чувствовать себя «по длинны гл хозяином на своей советской земле», «ощущать себя господином», как выразился в своем письме товарищ А. из города Людинова. Но именно потому, что он стал наследником всего ценного, что создано человеческой культурой, как говорил Ленин, и важно, чтобы человек наш мог похозяйски пользоваться и распоряжаться всеми благами принадлежащей народу культуры.

Однако неверно было бы полагать, будто достаточно только человеку ощутить себя хозяином, «господином», как все остальное придет само собой: культура, верные представления о прекрасном, точный художественный вкус и т. д. А вспомним, скажем, купцов старой России. Уж они-то несомненно чувствовали себя полными господами в жизни.

А между тем это были люди в массе своей крайне дурного, грубого вкуса, некультурные. Они были неспособны воспринимать прекрасное, так как жили в твердом убеждении, что превыше всего на свете — рубль. И если их, рублей, много, то можно себе купить любую красоту. И лишь немногие, вышедшие из этой среды и подчинившие свою жизнь служению передовым, гуманистическим идеалам, поднялись до истинных высот культуры. Можно назвать, к примеру, Мамонтовых, Третьяковых или Алексеевых, из семьи которых вышел К. С. Станиславский.

Значит, дело не только в сознании того, что ты — «господин». Ведь именно тогда, когда в нашей стране трудовые классы взяли власть в свои руки, В. И. Ленин и призывал рабоче-крестьянскую молодежь, новых, молодых хозяев земли советской, взяться за науку, за овладение культурой.

Учиться, учиться и учиться! А учиться — это значит не только овладевать знаниями, не только применять сознательно и увлеченно свои знания в науке, умение — в труде.