Явление вождя в Палашах   ::   Колодный Лев

Никто из советских учителей, врачей не мог мечтать о таком количестве детей, о таком достатке, который имел провинциальный заводской врач Бланк и провинциальный деятель народного образования Ульянов... Итак, в августе 1893 года коренные волжане Ульяновы стали надолго москвичами, не испрашивая на то разрешения властей, не зная трудностей и мучений с "пропиской". Вдова Мария Александровна Ульянова. жившая на пенсию мужа, не только переезжала из города в город, но и давала блестящее образование всем детям, которые (при платном обучении) занимались в гимназиях, университетах и на высших женских курсах лучших городов. Первая московская квартира Ульяновых находилась в Большом Палашевском (ныне Южинский) переулке, в надстроенном позднее верхними этажами старом доме, невдалеке от Тверской. Неделю Владимир прожил с родными. Сохранился документ, подтверждающий пребывание его в Москве, запись в книге регистрации читателей библиотеки Румянцевского музея, относящаяся к 26 августа 1893 года: "Владимир Ульянов. Помощник присяжного поверенного. Б. Бронная, д. Иванова, кв. 3". Как видим, здесь указан не переулок, а близкая к нему Большая Бронная улица. Почему? Как полагают историки, адрес этот - мифический, выдуман читателем библиотеки "в целях конспирации", так как точно известно, что родные его тогда обитали в Большом Палашевском переулке. В другом месте он не останавливался. Умерший своей смертью академик Петр Павлович Маслов, в юности примкнувший к социал-демократам, участвовавший в революционном движении (отошел от политики после Октября), познакомился с Владимиром Ульяновым как раз в 1893 году. Уже тогда Маспов поражен был целеустремленностью своего товарища, сосредоточенной на одном пункте, сводившейся к "основной революционной задаче", которая поглощала его ум и волю. Вспоминая молодость свою и Ленина, после его смерти, академик Маслов в "Экономическом бюллетене" опубликовал в 1924 году воспоминания, где приводится поразительное по откровенности размышление об отличительной особенности характера молодого Ульянова: "Может быть, я ошибаюсь, - писал Петр Маслов, - но мне кажется, что на все основные вопросы, которые можно поставить, его цельность дела дала бы такой ответ: "Что есть истина?" - "То, что ведет к революции и победе рабочего класса"; "Что нравственного?" - "То, что ведет к революции"; "Кто друг?" - "Тот, кто ведет к революции"; "Кто враг?" - "Тот, кто ей мешает"; "Что является целью жизни?" - "Революция"; "Что выгодно?" - "То, что ведет к революции". Такой вот моральный кодекс революционера. Из этой цитаты во многих изданиях исключался вопрос, касающийся нравственности. И не случайно. Запись в регистрационной книге библиотеки - одно ив документальных доказательств сформировавшейся в молодости безнравственности Ленина. Если требовалось солгать "во имя революции", то тут же появлялась очередная ложь, маленькая или большая. Сначала - из уст помощника присяжного поверенного (адвоката), а в конечном счете - из уст главы правительства. В отличие от анкет, что заполняют сейчас читатели наших библиотек, та старая, Румянцевская, содержала только три вопроса: фамилия, имя, отчество. Профессия. Место жительства. Ни о партийность, ни о национальности, ни о образовании. прочих подробностях дореволюционный формуляр не интересовался. Биографы Ленина, которые пытались выяснить его происхождение, национальность предков - сурово наказывались. Так, на двадцать с лишним лет была изъята из библиотек книга М. Шагинян "Семья Ульяновых", а сама она, по ее признанию, "порядком пострадала" из-за того что открыла калмыцкое начало в роде отца, чем воспользовались немецко-фашистские газеты в 1937 году. Как выяснила писательница, бабушка Ленина со стороны отца "вышла из уважаемого калмыцкого рода", кроме того, и в жилах русского деда Николая Ульянова текла калмыцкая кровь.