Над горящей землей   ::   Штучкин Николай Николаевич

В первом идет подготовка к полетам. К группе курсантов, собравшихся близ тренажера - старого, списанного самолета У-2, укрепленного на штыре-шарнире, подходит летчик-инструктор Сергей Чугунов, молодой, среднего роста, неторопливый. Задержав взгляд на высокой светловолосой девушке, командует:

- Курсант Константинова, в кабину!

Тамара садится, надевает шлем, застегивает привязные ремни - все как в полете. Двое курсантов встают у плоскостей самолета, третий - у хвоста. Инструктор, наблюдая со стороны, командует:

- Набор высоты! Разворот влево! Снижение! Разворот на снижении!..

Тамара, выполняя команды, отклоняет рули. Курсанты, наблюдая за их положением, то опускают хвост самолета, то поднимают его, накреняют машину то влево, то вправо...

Тренажи, полеты по кругу, полеты в зону. Инструктор в передней кабине, Константинова - в задней. Тамара постоянно чувствует его взгляд, видит его лицо в контрольном зеркальце, укрепленном на стойке крыла правее и выше передней кабины. И инструктор, глядя в это зеркальце, постоянно видит лицо курсанта, видит его работу.

...Ветер гудит в лентах-расчалках, ровно стрекочет мотор, впереди слева, в прозрачном ореоле винта, клубится далекая облачность.

- Облачность приподнятого тумана,- поясняет инструктор,- с подъемом солнца растает.

Следя за впереди идущим У-2, Тамара уверенно ведет самолет от третьего к четвертому развороту. Высота четыреста метров, скорость сто километров в час, визуальное удаление консоли крыла от оси посадочных знаков около метра. Все вроде нормально, все "как учили". И вдруг голос инструктора:

- Мне надоело возить вас, Константинова!

Она смешалась от неожиданности, сжалась от обиды. За что же он так? Никогда не бранился, всегда был доволен, говорил, что все у нее хорошо, все, дескать, идет по плану. Тамара недоуменно глянула вправо и вверх, на стойку, где зеркальце. Глянула и все поняла. Инструктор смеялся. Она кивнула, слегка улыбнулась в ответ. Он подтвердил ее догадку: "После этого полета представлю тебя командиру отряда. На проверку. Пора, Константинова, летать самостоятельно".

Первый самостоятельный!.. Тамара смотрит на зеркальце - и нет в нем знакомого лица инструктора. Ни улыбки его, ни сурового взгляда. Тамара смеется, вдыхает свежий утренний воздух и что-то поет. А что, и сама не знает. Просто песню без слов. Так ей легко и радостно. И делает все, что положено, что нужно в полете. Самолет послушно идет туда, куда она его направляет.

Вот и последняя прямая. С высоты полета старт как на ладони. Около посадочного знака виден финишер, курсант в синем комбинезоне. Прямо перед собой он держит белый флажок - посадка разрешена. Красный, запрещающий посадку, опущен к ноге. Тамара плавно подводит машину к земле, выводит ее из угла, приземляет.

s Товарищ инструктор! Первый самостоятельный выполнен,- докладывает Тамара Чугунову,- разрешите получить замечания.

Инструктор радушно пожимает девушке руку:

- Отлично, Константинова! Молодец!

Все поздравляют Тамару, все пожимают ей руки, желают мягких посадок. И только один из курсантов, Василий Лазарев, улыбаясь, стоит в стороне. Высокий, статный. Ее муж, отец ее дочери, Верочки, Она знает, чего он ждет, почему не торопится. Он подойдет к ней в последнюю очередь. Чтобы им никто не мешал, чтобы они могли поговорить один на один, вместе порадоваться успеху Тамары.

В тот же день Тамара написала в Калинин своему младшему брату Владимиру, поделилась радостью и с ним. "Ты знаешь, Володя, как это приятно - летать. Какая это красота, если на землю смотреть сверху! Описала бы, но не могу, не умею, слов таких не знаю. И нет, наверное, таких слов. Это самому надо увидеть, самому все почувствовать. Иди, Вовка, в летчики. В аэроклуб или в военную школу...