Пан Печерица и лопатка   ::   Стаднюк Иван

Враг под прикрытием минометного и пулеметного огня надеялся смять двигавшиеся по дороге подразделения советских войск, завладеть переправой и проскочить на западный берег речки.

Воздух наполнился знакомым воем мин. Над головой Михася с шипением пронеслись осколки. Одновременно со стороны леса ударили пулеметные очереди, и над полем скрестились огненные нити трассирующих пуль.

На дороге послышались команды, выкрики, стоны раненых.

- Чего к земле прирос? - в самое ухо крикнул Печерице Василий Ивлев. - Вперед!

Михась понял, что "вперед" - это не вперед, через мост, к родным Клиничам, а почти назад, где появился враг. Он только сейчас заметил, что солдаты его отделения, как и всей роты, развернувшись в цепь, побежали к лесу. Еще минута, и их полусогнувшиеся фигуры растворятся в темноте.

Михась вскочил на ноги и устремился вслед за Ивлевым, навстречу вспышкам выстрелов, светлячкам пуль, сердито взвизгивавшим у самого уха. Уставшие ноги спотыкались о кочки, скользили по траве. Дорога осталась далеко позади, а Михась все бежал. Он уже догнал развернувшуюся цепь роты, снял с предохранителя курок и, на миг останавливаясь, стрелял в темноту. Он понимал, что врага нужно задержать, оттеснить от переправы, сковать боем, а потом разгромить. Иначе не пройти ему в Клиничи. У Михася не было страха, хотя он знал, ощущал всем телом, что любой из пролетающих в темноте светлячков может угодить в него и потухнуть вместе с его, Михасевой, жизнью. По правде говоря, ему не верилось, что так близко от родного села, от той минуты, когда распахнет он знакомую дверь, его может сразить пуля.

Рота залегла на ровном поле. Дальше двигаться нельзя - противник стреляет в упор. В небо то и дело взмывают, оставляя огненные следы, ракеты и затем ослепляют ярким светом все живое.

По цепи передали команду: "Окопаться!" Михась отполз немножечко в сторону за кусты полыни, выбирая лучшее место для наблюдения, затем привычно потянулся правой рукой за лопаткой... И только тут он вспомнил, что его малая саперная осталась в повозке Петра Козева.

А враг словно догадался, что солдату Печерице нечем окопаться. Пули все гуще начали долбить вокруг землю, осколки с шипением вычерчивали борозды.

Михась надеялся, что скоро последует команда "Вперед!", и тогда не придется окапываться. Но такой команды не было. Да и сам он начал понимать, что рота сблизилась с противником и атаковать, не разведав его сил, бессмысленно.

Михась отполз в сторону, потом перебежал чуть вперед и уткнулся головой под другой куст полыни. Надеялся отыскать поблизости воронку. Но где ее найдешь, когда поле большое, а мины и снаряды ложатся позади цепи.

Никому, наверно, из солдат никогда не хотелось, чтобы снаряд упал поближе к нему. А Михасю первый раз в жизни захотелось: ему нужна воронка. Но разве можно укрыться от смерти под полой смерти?!

Справа и слева от куста полыни вскидывались вверх фонтанчики земли. Это окапывались товарищи. Эх, узнали бы они, что бывалый солдат Михась Печерица дал такого маху: пошел в бой без лопатки. Ведь лопатка в бою что ложка за обедом...

Попробовал почву руками. Твердая, давно не паханная. И тут его осенило: нож! Он достал свой перочинный нож, открыл его и торопливо начал ковырять впереди себя, вырезать квадратики земли и выворачивать их пальцами.

А враг бесновался. Видимо, на опушку леса выходило все больше гитлеровцев: пулеметный огонь усиливался. Михась понял, что ножом ему не окопаться.

"Неужели убьют?" - впервые мелькнула в голове мысль. Огляделся. Товарищи продолжали зарываться в землю, а он, невидимый за полынью, лежал беспомощный, растерянный. Еще одна мысль пришла ему в голову. Михась быстро снял с винтовки штык и принялся ковырять им землю. Дело пошло быстрей. Он чувствовал, как горят его руки, как лопается на них кожа, но, прикусив губу, продолжал копать впереди себя и выгребать пальцами землю.