Переписка   ::   Эфрон Сергей

Представляю себе с каким гневом ты читаешь о происходящем у вас позоре!

А помнишь, как мы с тобой еще недавно ходили на демонстрации Народного Фронта? [19]

Теперь французский пролетариат стал не только передовым классом, но и единственным представляющим и защищающим французскую нацию.

Кончаю письмо моей обычной просьбой: береги и оберегай маму. Не давай ей утомляться, заставляй ее ложиться вовремя и не давай ей много курить. Обнимаю тебя, мой родненький.



ЭФРОН Е. Я

Е. Я. ЭФРОН [20]

1 мая <19>11 г



<Есбо, Финляндия>

<В Москву>

Дорогая Лилюк,

Ура! Очень рад за тебя и за всех. Завтра пошлю тебе письмо, а сегодня ограничусь открыткой (у нас 1-ое Мая и ничего достать нельзя, до марок включительно).

— Я мог бы, если это можно устроить, приехать к тебе, погостить у тебя два дня, а потом прямо с тобою в Крым. Мне очень бы хотелось повидать Леню, [21] Сашу [22] и т. п.

Если это не трудно устроить напиши мне и я сейчас же приеду. Можешь даже телеграфировать.

— Как ты себя чувствуешь? Возлагаю большие надежды на Крым, ибо физически чувствую себя очень неважно.

Напиши мне подробное письмо и я перешлю его по назначению.

Сейчас я порядочно занимаюсь и доволен результатами.

Лиля дорогая, прошу тебя и очень прошу, чтобы ты поскорее дала мне знать об отъезде. Уж очень мне здесь тяжело: сидеть одному. И погода дрянная! Итак, укладываю свои вещи и жду ответа по адресу: Есбо, Финляндия близ Гельсингфорса — мне.

Передай привет всем знакомым и друзьям.

Целую тебя крепко

Сережа.



31 июля 1911 г



<В Коктебель>

Усень-Ивановский завод

Милая Лиля!

Дни бегут и бегут совсем незаметно. Вот уже шестнадцать дней, как мы сюда приехали. — Пока писем от тебя не получал. Неужели ты мне не пишешь? Немного страшно — не произошло ли чего-нибудь в Коктебеле.

Как ты отнеслась к моему решению жить в Москве? Верно хорошо?

Мы живем в очень интересном селе. Оно совершенно русское (хотя вру — здесь много татар), настолько русское, что можно свободно перенестись фантазией лет за пятьдесят и представить себе крепостное право. Недавно в наше село приезжал губернатор (здесь недород и он приезжал для ознакомления с урожаем). Ему были устроены совсем царские почести, да и сам-то он приехал, как царь: со стражниками, с целым штатом чиновников. Вряд ли тебе интересно слушать мою болтовню — пишу, что на ум взбредет.

Ты конечно пробегаешь глазами письмо и ищешь места с описаниями занятий. Да, я занимаюсь. Готовлюсь к экзамену [23] и еще занимаюсь языками с Мариной.

Милая Лилька! Не проходит вечера, утра и дня, чтобы мы с Мариной не вспоминали тебя. Чувствуешь ли ты это? Нет, конечно!

— Когда был проездом в Москве, заходил к Говорову. Не знаю кто из нас изменился, вероятно каждый в достаточной мере, но не очень он мне понравился. Говорили с ним мало. Ожидал я от него гораздо, гораздо большего.

— Был на кладбище. Глебина могила в хорошем состоянии, а бабушкиной не нашел. Заплатил за уборку. Пишу потому так сухо и официально, что чувствую полное неумение касаться некоторых тем на бумаге.

Имеешь ли какие-нибудь известия о Нюте? Напиши ей непременно.

По обыкновению не могу довести письма до конца. Сейчас уже почти совсем темно. Марина сидит у себя в комнате и что-то пишет, кажется стихи.

Прощай милая Лилюк!

Целую тебя!

Сережа

P. S. Передай Белле, [24] что в Москве я говорил по телефону с ее матерью. Она велела передать ей привет. Передай тоже и от меня. Со следующей почтой Вера получит от меня письмо.

Привет Пра и Максу!



7 сентября <19>11 года



С. Петербург

<В Москву>

Милая Лилюк!

Только сегодня узнал твой адрес. Получил письмо от Марины — она пишет, что ты больна. Что с тобой? Знаю только, что у тебя что-то с сердцем и больше ничего, при всем желании узнать не могу.

— Мне не удалось даже послать тебе поздравление пятого. [25] Посылаю свое запоздалое. Скоро увидимся. Через день-два выезжаю. Нужно переговорить с тобою о многом. Чувствую себя здесь отвратительно. При свидании скажу почему.