Дожить до завтра   ::   Серова Марина

Ладно, поедем забирать?

— На губу? — настороженно поинтересовалась я.

— Ну почему — на губу? — видя мою недружелюбную реакцию, сдал назад Портос и все-таки не выдержал: — А куда его?! К мамке под юбку?!

— На завтрашнюю охоту возьмите, — предложила я.

Командир полка поперхнулся, вытаращил глаза и замер — с такой наглостью он еще не сталкивался.

— Как — на охоту?

— Вам ведь можно. А почему ему нельзя?

Портос совсем выпал в осадок от такого сравнения и только мотал головой в смысле «ни за что».

— Упустили вы с ним политико-воспитательный момент? Упустили. Не смогли…

— Постой-постой, — от неожиданности перешел на «ты» Портос. — Но не на охоту же его теперь! Ладно бы еще попросили взысканий не накладывать…

— По рукам! — я расторопно сунула свою ладошку Портосу и затрясла его огромную красную кисть. — Кстати, когда выезжаем?

Портос спохватился, глянул на часы и загорелся:

— Ух! Через четыре часа уже надо в машину садиться! Так, сейчас я Петрову скажу…

— Да… — ненароком поинтересовалась я, — этот ваш прапорщик — Зимин, кажется… он у вас неженатый?

Портос непонимающе уставился на меня. Мои глаза были чисты и невинны.

— Ну, так это… — ушел от ответа Портос. — Возьмем мы с собой Зимина.

Я уже собралась было уходить, но Портос был не из тех, кто откладывает дела на потом…

— Юлия Сергеевна, давайте Скачкова заберем.

— Прямо сейчас?

— А когда еще? Я и комбата сразу предупрежу, чтобы полегче с салагой…

«Обмен» состоялся, и через пять минут мы на скорости восемьдесят километров в час подъехали к домику на окраине.

Командир полка подошел к старухиной кровати с шишечками. Петя спал, уютно свернувшись калачиком под лоскутным бабкиным одеялом. Портос растерянно замер: проорать «рота, подъем!» среди всех этих ковриков, горшочков и салфеток было так же нелепо, как пропеть «Петюнчик, вставай» в казарме.

— Петр! — громко сказал командир. — Вставай.

Петя перевернулся на спину, сладко потянулся и открыл глаза: перед ним стояли командир полка и начальник штаба собственными персонами. Он зажмурился, открыл глаза снова, но «видения» не исчезали.

— Пора, Петр, — напомнил командир полка. — Служить.

Скачков сел в кровати, и некоторое время все молчали, а я особенно остро поняла, какая пропасть их разделяет. Они не просто имели разные звания; казалось, они принадлежат разным кастам. Им даже нечего было друг другу сказать.

Петр опомнился первым:

— Теть Юль, можно я оденусь?

— Конечно, Петя, — кивнула я и вышла.

Через пятнадцать минут Скачкова передали в руки счастливого комбата, а меня проводили до гостиницы; в четыре утра в дверь номера постучали.

— Юлия Сергеевна! Пора!

Я вскочила, начала было натягивать футболку, когда из коридора снова раздался голос начальника штаба:

— Юлия Сергеевна, вы сразу по-походному одевайтесь, я тут принес.

Я приоткрыла дверь и выглянула: майор держал целую охапку обмундирования маскировочных цветов:

— Надевайте это, Юлия Сергеевна, будет холодно.

Вскоре я, разодетая, как боец из спецназа, уже сидела между мужчинами на заднем сиденье «УАЗа». Мне было по-настоящему хорошо. В казарме спал переданный в надежные комбатовские руки Петр Скачков, а в машине, едущей сзади, трясся и второй мой подопечный — по линии борьбы с хищениями и торговлей оружием — прапорщик Зимин. Машина бодро скакала по кочкам разбитой проселочной дороги, и я, положив голову на богатырское плечо Портоса, сладко уснула.

Время от времени машина останавливалась: то у егерской избушки, то у развилки дорог. Мужики выходили, хлопали дверями, шепотом матерясь, когда не могли договориться, по какой грунтовке ехать. Но я не хотела открывать глаз: так тепло, легко и надежно мне не было с тех самых пор, как папа приводил меня пяти-семилетнюю в свою часть.