Дурак умер, да здравствует дурак!   ::   Уэстлейк Дональд

Как всегда, с пятичасовым опозданием, ты же меня знаешь.

— Знаю, знаю. Господи, как не знать.

— Ну вот, короче, пошел я в ирландское турбюро на Восточной пятидесятой, и там работник сказал мне, что билет поддельный.

— А купил ты его сегодня утром. Где?

— На Западной двадцать третьей, в парикмахерской.

— Хорошо, что быстро спохватился. Возможно, он все еще орудует в тех местах. Шанс у нас есть. Не ахти какой, но все же. Что еще стряслось?

— Когда я вернулся домой, — отвечал я, — в квартире заливался телефон. Звонил человек, назвавшийся стряпчим по имени Добрьяк, у него контора на Восточной тридцать восьмой улице. Сказал, что я унаследовал триста семнадцать тысяч после смерти моего дяди Мэтта.

— Ты спрашивал родственников? Дядя Мэтт действительно умер?

— У меня нет никакого дяди Мэтта.

— Хорошо, — сказал Райли. — Этого мы уж наверняка прищучим. Когда ты должен прибыть в его контору?

— Завтра в десять утра.

— Отлично. Мы нагрянем спустя пять минут. Давай адрес.

Я продиктовал адрес, Райли пообещал встретиться со мной утром, и мы положили трубки.

Мои гости стояли и таращились на меня. Мистер Грант — изумленно, а Уилкинс — свирепо. Наконец Уилкинс сказал:

— Да, деньги немалые.

— Какие деньги?

— Триста тысяч долларов, — он кивнул на телефон, — которые вы получите.

— Я не получу никаких трехсот тысяч, — ответил я. — Это просто очередной мошенник, вроде Клиффорда.

Уилкинс прищурился.

— Да? Как это так?

— Но если вам передадут деньги... — начал мистер Грант.

— Все дело в том, что никаких денег нет, — объяснил я. — Это своего рода вымогательство.

Уилкинс склонил голову набок.

— Не понимаю, как они надеются извлечь выгоду, — сказал он.

— Существуют тысячи способов, — ответил я. — К примеру, они могут уговорить меня вложить деньги в какое-нибудь дело, в которое вкладывал мой так называемый дядюшка Мэтт. Но, увы, возникли некоторые затруднения с налогами, или перевод денег требует издержек, а они не могут трогать капитал, не рискуя всей суммой вклада, и поэтому я должен достать две-три тысячи наличными где-нибудь еще и оплатить эти издержки из своего кармана.

Или скажут, что деньги, мол, лежат в какой-нибудь южноамериканской стране, и налог на наследство надо выслать туда наличными, иначе они не выпустят деньги за границу. Мошенники каждый день изобретают новые фокусы, и десятки простофиль тотчас попадаются на крючок.

— Это как змей, — сказал Уилкинс. — Отсекаешь одну голову, тотчас вырастают две.

— Две? — переспросил я. — По нынешним временам это — мелочь.

— Неужели с вами то и дело случаются такие происшествия? — убитым голосом осведомился мистер Грант.

— Их столько, что вы и не поверите, — ответил я.

— Но почему именно вы? — спросил он. — Со мной, к примеру, такое впервые. Почему же у вас по-другому?

Я не знал, что ему ответить. Ответов на такие вопросы попросту не существует. Поэтому я молча смотрел на мистера Гранта, пока он не вышел из квартиры вместе с Уилкинсом. Весь вечер я ломал голову над его вопросом, выдумывая самые разнообразные ответы — от «Видать, судьба такая» до «Отстаньте вы от меня!». Но ни один из них не мог бы полностью удовлетворить мистера Гранта.



Глава 2

Полагаю, все началось четверть века назад, когда я отправился в начальную школу и в первый же день вернулся домой без порток. Я весьма смутно помнил, что, вроде бы, заключил какую-то сделку с одноклассником, но напрочь запамятовал, что именно мне дали за мои штаны, и, к тому же, не смог по возвращении домой найти у себя ни одной вещи, которая не принадлежала бы мне в 9 утра, когда я пошел на занятия — гораздо более юный и счастливый, чем несколько часов спустя.