Русская революция на Украине   ::   Махно Нестор Иванович

Правда, я не мог брать их на учет, когда тут же рисовал перед собою планы предстоящей для нашей группы работы.

Я видел перед собой своих друзей-крестьян — этих безымянных революционных анархистов-борцов, которые в своей жизни не знали, что значит обманывать друг друга. Они были чистые крестьянские натуры, которые трудно было убедить в чем-либо, но, раз убедил, раз они тебя поняли и, проверив это понятое, убедились, что это именно так, они возвышали этот идеал на каждом шагу, всюду, где только представлялась им возможность. Я говорю, видя этих людей перед собой, я весь трепетал от радостных волнений, от душевной бури, которая толкала меня сейчас же, с завтрашнего дня повести по всем кварталам Гуляйполя среди крестьян и рабочих пропаганду, разогнать Общественный комитет (правительственная единица коалиционного правительства), милицию, не допустить организации никаких комитетов и взяться за прямое дело анархизма. Однако, к утру 25 марта, когда все пришедшие и приехавшие еще с вечера крестьянки и крестьяне, чтобы навестить меня «воскресшего из мертвых», как они выражались, начали расходиться, мы все групповики устроили наскоро свое деловое собеседование, на котором я в действительности представился не таким горячим. Мысль повести пропаганду среди крестьян и рабочих, разогнать «Общественный Комитет» — не нашла в моем докладе надлежащего себе места. Я, неожиданно для многих товарищей, настаивал на уяснении нашей группе положения анархического движения вообще в России. В этой раздробленности анархических групп, которая известна мне была до революции, — я лично не находил удовлетворения. Такой образ действия для дела анархизма по-моему никогда не мог быть удовлетворительным. Он не может группировать силы труда в том же масштабе, в каком выражается революционный подъем широких трудовых масс в период разрушительных действий Революции. А раз это так, то анархисты, придерживающиеся такого образа действий, должны или оторваться от событий и закостенеть в своей сектантской кружковой пропаганде, или тянуться в хвосте этих событий, выполняя работу на пользу своих политических врагов. Следовательно, чтобы предпринять нам в Гуляй-Поле решительные шаги в области разгона правительственных учреждений и объявление вне всяких прав на существование в нашем районе частной собственности на земли, фабрики, заводы и другие виды общественных предприятий, мы должны были, помимо того, что прислушаться к голосу нашего движения по городам, подойти к массе крестьянства, убедиться в постоянстве ее революционной силы и дать крестьянам почувствовать нас возле себя неизменно преданными тем идеям, тем мыслям, которые мы перед ними на сходах и митингах излагаем.



— Это, товарищи, один из тех тактических вопросов, который мы завтра должны будем решить. На нем, мне кажется, придется остановиться подробнейшим образом, ибо от правильного его разрешения зависит дальнейшая выработка определенной тактики нашей группы. Для нас, Гуляй-Польцев, это необходимо, ибо мы единственная группа анархистов-коммунистов, которая на протяжении 11 лет не порывала связи с крестьянской массой. Других групп по близости мы не знаем. В городах — Александровске и Екатеринославе — из старой анархической организации мало кто остался в живых. Да и те, пока неизвестно где находятся. Некоторые из екатеринославцев остались в Москве. Неизвестно, когда приедут в Екатеринослав. О тех, кто эмигрировал в Швейцарию, Францию и Америку, тоже ничего еще не слышно.

Мы предоставлены теперь самим себе. Наша группа, как она ни слаба в своем знании теории анархизма, она должна сейчас же выработать себе тактику действия среди крестьян Гуляй-Поля и по району.