В битвах под водой   ::   Иосселиани Ярослав Константинович

- Хороший день будет! - воскликнул Лыфарь, взглянув на небо. - Но что это? Самолеты?

До нашего слуха донесся отдаленный гул моторов.

- Да, самолеты, - подтвердил я, - и, кажется, много. Но наших вроде не должно быть...

В этот момент небо прорезали красные, белые и зеленые полосы трассирующих снарядов. Грозным хором зловеще загудели сигналы воздушной тревоги. Где-то недалеко послышался короткий, но резко выделявшийся среди других звуков свист, и сразу за ним раздался раскатистый взрыв.

- Бомба! Скорее в базу! - и Лыфарь бросился бежать.

И, хотя до бухты было довольно далеко, мы прибежали к месту стоянки подводных лодок в числе первых.

На борту нашей подводной лодки уже находились командир лодки капитан-лейтенант Георгий Васильевич Вербовский и его заместитель по политической части Иван Акимович Станкеев. Остальные офицеры прибыли через несколько минут.

Наша подводная лодка "Камбала" еще не вступила в строй, она только достраивалась и плавала под заводским флагом, хотя артиллерийское вооружение на ней уже было установлено.

Матросы и старшины занимали свои места по боевому расписанию. Через минуту минер нашей лодки лейтенант Глотов доложил:

- Орудия к бою готовы!

- Отставить! Поздно! - спокойно, хотя и не без досады, произнес Вербовский. - Вам только со сбитыми самолетами воевать, а не с летающими.

Действительно, самолетов уже не было слышно.

- Другие лодки тоже ведь не успели открыть огонь, - заступился за артиллеристов Станкеев.

- Какие же это? - сверля своими черными глазами Станкеева, спросил командир. - "Устрица", что ли? Там Лыфарь тоже только что приплелся, а артиллериста еще нет...

- Почему приплелся? - заметил Иван Акимович. - Они прибежали, я бы сказал, довольно бодро.

К борту подводной лодки подбежал рассыльный и передал приказание командира дивизиона объявить отбой боевой тревоги. Экипажам всех подводных лодок предлагалось построиться на пирсе.

Как помощник командира лодки, я выбежал на пире и стал наблюдать за выполнением приказания.

Люди строились с обычным старанием. На их лицах я не заметил и следов беспокойства. И только командир дивизиона Герой Советского Союза капитан первого ранга Иван Александрович Бурмистров держался не так, как всегда. Требовательный, даже придирчивый, он замечал малейшие упущения и никогда не пропускал случая сделать замечание. Теперь же он стоял в стороне и задумчиво смотрел на строившихся моряков.

- Неужели это серьезно? - шепнул я Ивану Акимовичу, оказавшемуся рядом со мной.

- Да, - отозвался он, - это, конечно, война. На учения не похоже... В городе упали бомбы, и... говорят, есть жертвы.

- Но с кем же? А может, все-таки это какое-нибудь особое учение, когда нужно создать условия, приближенные к боевым?

- Нет, это война! И, кроме фашистов, так подло, вероломно напасть на нас больше некому. Вероятно, скоро узнаем подробности.

Когда экипажи подводных лодок построились, Бурмистров отдал распоряжение срочно выдать всему личному составу боевые противогазы и находиться на кораблях в повышенной боевой готовности. Сходить на берег без специального на то разрешения запрещалось.

- Примите меры к тому, чтобы быстрее ввести в действие все без исключения механизмы, оружие и устройства. Этого требует обстановка, этого требую я, как ваш начальник! - закончил свое короткое выступление перед строем командир дивизиона. Бурмистров ни разу не упомянул слово "война", но для нас, хорошо знавших своего начальника, было ясно, что положение серьезное.

Когда команда разошлась по отсекам, и люди приступили к работе, мы с Иваном Акимовичем занялись составлением плана боевой и политической подготовки, но вскоре пришел рассыльный и сообщил, что нас вызывают на совещание офицеров соединения.