В битвах под водой   ::   Иосселиани Ярослав Константинович

Такие же опасения выражали матросы и старшины других подводных лодок и надводных кораблей флота. Прибегая к всевозможным уловкам, люди всеми правдами и неправдами стремились уйти на сухопутный фронт, только бы поскорее принять участие в разгроме гитлеровских полчищ.

Рабочие на своем митинге приняли решение подготовить к сдаче "Камбалу" в пятидневный срок, и работы по монтажу и установке машин и боевых устройств не прекращались круглые сутки. Подводники также работали, как во время аврала, не покладая рук, не делая перерывов для курения.

В центральный пост пришел ко мне матрос Пересыпкин. Переминаясь с ноги на ногу, он мял в руке грязную паклю и долго что-то объяснял мне.

- Конечно, - тянул он, - сейчас не время, совсем не время, но... я ее люблю... Думал, скоро демобилизуюсь. Конечно, хотел жениться, но вот сегодня... бомба упала прямо на ее дом. К ней должна была приехать моя мама... может, и она... Разрешите, товарищ старший лейтенант, сходить посмотреть! Может быть, живы!

Я смотрел в на редкость добродушное лицо корабельного штурмана Любимова и не знал, как поступить.

- Так как же, товарищ старший лейтенант? - не унимался Пересыпкин.

- Хорошо! На час я тебя отпущу. Полчаса - туда, полчаса - обратно, и несколько минут еще прибавлю, чтобы ты успел поцеловать невесту...

- Товарищ старший лейтенант, - вступился за Пересыпкина Любимов, влюбленные целуются долго. Дайте им полчаса на это святое дело. Невеста ведь...

- Беги! - скомандовал я матросу. - Через полтора часа доложишь о возвращении!

Пересыпкин исчез, словно растворился на наших глазах. Мы даже не заметили, через какой люк он выскочил из отсека.

- Хороший парень, - улыбнулся Любимов. - Веселый, дисциплинированный, к службе относится серьезно.

Лейтенант Евгений Любимов выделялся своей жизнерадостностью и веселым нравом. Он сам любил пошутить и любил веселых людей. Особенно по душе ему был весельчак Пересыпкин.

Но лишь только мы с Любимовым склонились над картой, как в отсек вошел Иван Акимович.

- Помощник! Ты куда послал Пересыпкина?

- Разрешил сходить в город на полтора часа. Дом невесты, кажется, разбомбили. Говорит, что и мать его должна была приехать в этот дом. А что?

- Вот бандит! - рассмеялся Станкеев. - Так ведь он же не пошел, а полетел! Перемахнул через ограду. Часовой, если бы это был настоящий часовой, открыл бы стрельбу...

- На посту стоит его дружок, - засмеялся Любимов, - он, наверное, догадался в чем дело.

- Больше того, он даже окликнул Пересыпкина и пригрозил, что убьет "як бандюгу", но Пересыпкин ответил: "Выполняю особое задание помощника командира". Так и сказал: "Особое задание".

- Эх, святое дело - любовь! Она больше, чем любое особое задание, вздохнул Любимов и углубился в карту.

- Вы так вздыхаете, лейтенант, будто вам за семьдесят и все у вас уже в прошлом, - сказал с улыбкой Иван Акимович.

- Нет, не в прошлом! - воскликнул Любимов. - Хотя и далеко...

- Это что же далеко? - спросил Станкеев.

- И любовь, и жена. Они у меня всегда вместе!

- А почему же они не с вами? Или жена не захотела приехать?

- Хотела... Но теперь уже, видно, так и будет до конца войны. Будем воевать врозь.

- Ну, заговорились мы. А ведь я к вам по делу: в обеденный перерыв, товарищи, партийное собрание, - сказал Иван Акимович и направился к выходу.

Офицерскому составу было дано задание так изучить Черноморский театр, чтобы знать названия всех гор, мысов, все маяки, глубины и характер их изменения, - словом, без всяких пособий, по памяти, уметь начертить карту, по которой подводная лодка могла бы плавать. Зачет должен был принимать сам Вербовский. Сроки были даны очень жесткие.

Во всех отсеках сидели, склонившись над картами, люди.