Воспоминания о детстве и юности   ::   Верн Жюль

Я выпрямился и пошел на полуют, [7] заглянул в надстройку… Надстройка была пропитана запахами моря, я словно вдохнул океанского воздуха! Вот кают-компания с привинченным столиком — на случай качки, которой, увы, не было в споконных водах гавани! Вот каюты со щелкающими замками на дверях, где я хотел бы жить долгими месяцами, и такие тесные и жесткие койки, в которых мне хотелось бы спать ночи напролет! Вот покои капитана, этого первого господина после Бога!.. Совершенно другого, по моим понятиям, человека, не похожего на какого-нибудь там королевского министра или даже на самого наместника! Я вышел на палубу, поднялся по трапу, [8] набрался смелости и повернул на четверть оборота штурвал… Мне показалось, что судно отошло от причала, вытягиваются швартовы, мачты обрастают парусами, и это я, восьмилетний рулевой, поведу корабль в море!

Море!.. Конечно, ни мой брат, ставший через несколько лет моряком, ни я еще не знали его! Летом вся наша семья переселялась в деревню, расположенную недалеко от берегов Луары, в окружении виноградников, лугов и болот. Владельцем дома был мой старый дядя, бывший судовладелец. [9] Он плавал и в Каракас, [10] и в Порто-Габельо! [11] Мы звали его «дядюшка Прюдан», и в память о нем я назвал точно так же одного из персонажей «Робура-Завоевателя». А Каракас находился в Америке, в той самой Америке, которой я уже тогда был очарован. И вот, лишенные возможности плавать по морям, мой брат и я носились напропалую по лугам и лесам. Мы не могли взбираться на мачты, а потому целые дни проводили на верхушках деревьев! Мы соревновались: кто выше устроит свое гнездо. Мы болтали, читали книжки, строили планы дальних путешествий, а свежий ветер раскачивал ветки, создавая иллюзию боковой и килевой качки!.. Ах, это было восхитительное времяпрепровождение!



3

В ту пору путешествовали мало либо не путешествовали совсем. Это было время фонарей-рефлекторов, штрипок, [12] Национальной гвардии и дымящего огнива. Да! Это все появилось при мне: фосфорные спички, [13] пристегивающиеся воротнички, манжеты, почтовая бумага, почтовые марки, брюки с широкими штанинами, пальто, складывающийся цилиндр, ботинки, метрическая система, пароходики на Луаре (их называли «невзрывающимися», потому что они взлетали в воздух немного реже, чем остальные), омнибусы, [14] железная дорога, трамваи, газ, электричество, телеграф, телефон, фонограф! Я принадлежу к поколению, ограниченному двумя гениями — Стефенсоном [15] и Эдисоном! [16] А теперь я живу во время удивительных открытий, совершаемых прежде всего в Америке с ее кочующими гостиницами, [17] машинами для выпечки тартинок, движущимися тротуарами, газетами из слоеного теста, пропитанного шоколадными чернилами, — их сначала читают, а потом едят!

Мне не было еще и десяти лет, когда отец купил собственный дом за городом, в Шантене — какое прекрасное название! [18] Дом стоял на холме, господствовавшем над правым берегом Луары. Из своей комнатки я видел, как на расстоянии двух-трех лье [19] река извивалась посреди лугов, заливая их зимой паводковыми водами. Правда, летом воды в реке не хватало, и посреди русла обнажались полоски великолепного желтого песка — целый архипелаг постоянно меняющих очертания островков! Корабли не без труда двигались по этим узким протокам, хотя те были обставлены чернеющими решетчатыми мачтами, которые мне видятся до сих пор. Ах эта Луара! Если ее и нельзя сравнить с Гудзоном, Миссисипи, рекой Святого Лаврентия, она все-таки остается одной из крупнейших рек Франции. Конечно, в Америке она была бы очень скромной речушкой! Но ведь Америка — не только государство, это — целый континент!

Между тем при виде такого количества кораблей я был буквально одержим жаждой плаваний. Я уже знал все морские словечки, я настолько разбирался в навигации, что мог следить за маневрами в морских романах Фенимора Купера, которые с восторгом перечитывал. Припав к окуляру карманной подзорной трубы, я наблюдал за судами, готовящимися к повороту, убирающими фоки и отпускающими галсы у бизаней, меняющих местоположение сначала позади меня, потом впереди.