Мачеха   ::   Стеблова Майя

Сняв второй носок, Таня лихорадочно стала думать, что же делать дальше. - Танечка! - сквозь шум в ушах прорвался жесткий голос Игоря. - Что же ты медлишь? Снимай! Таня устремила на него непонимающий затуманенный взгляд, потом посмотрела на себя. Она сидела в трусиках и в лифчике. Больше на ней ничего не было. Она обвела взглядом полуголых партнеров. В нее впились три пары горящих глаз. Ирина, как ей показалось, глядела насмешливо. Игорь с нескрываемой похотью, а по черным хитрым глазам Сашки Расулова ничего понять было нельзя. Таня опустила голову. Трусики и лифчик. Боже мой... Она разжала пересохшие губы и прошептала: - Я не... могу... - Э, девочка, так не пойдет! - нахмурился Игорь. - Мы тут все в одинаковом положении. Игра есть игра. Уговор дороже денег. Так что давай, давай! Таня глубоко вздохнула и закрыла глаза. Такого с ней еще не было. Когда в Можайске она приходила на школьные "бардаки", все происходило в кромешной тьме. И ей не было стыдно. Было немножко неловко - поначалу. Но потом она привыкла к торопливым нервным рукам одноклассников, которые жадно забирались ей под юбку, под трусики, лифчик и гладили ее сильные длинные ляжки, вынимали из плотных чашечек ее большие тяжелые груди и гладили налившиеся, отвердевшие соски... А здесь - совсем другое. Ей придется самой раздеться догола при свете под ненасытными взглядами этих самодовольных юнцов и девиц. Боже мой! - Сама! Сама! - донеслись до ее слуха слова Игоря. Ее дрожащие пальцы послушно потянулись за спину к застежке. Щелк! Белые чашки лифчика повисли на высоких белых холмах, точно не желая падать. У Тани горело лицо. Она чуть свела плечи вперед, и лифчик упал к ее ногам. Освобожденные полушария радостно вспорхнули вверх и тяжело осели вниз. Только набухшие коричневые соски, напрягшись, торчали вперед. И сразу ей стало легче. Усилием воли она заставила себя поднять взгляд. Все смотрели на нее. Нет, не в лицо, не в глаза, а - на ее груди. Таня всегда немного стеснялась их: ей казалось, что они у нее слишком большие, слишком заметные, "выдающиеся". Так назвал их Петька Гладков после очередного "бардака", когда ему посчастливилось увести Таню на кухню и там дать волю своим блудливым ручонкам... - Ну, продолжим наши игры, - хрипло предложил Игорь. Тамара оказалась первой, кому пришлось раздеться догола. Она была жгучей брюнеткой, и треугольник волос в низу живота тоже был черным, чем подчеркивал ее ослепительно-белую наготу. - Красивая у нас Тома! - сказал Сашка. - Красивая! - подхватил Игорь. - Почему бы не запечатлеть эту красоту? - И, не дожидаясь ответа, принес фотоаппарат. Аппарат зажужжал и выплюнул черный квадратик. Дождавшись, когда фотография проявится, Игорь взглянул на свое произведение и присвистнул. - Ну, такую фотку можно посылать сразу в "Плейбой". - Вполне годится, - добавила Ирина, заглянув ему через плечо. Фотографию голой Тамары пустили по рукам. Когда квадратик попал в руки к Семке Гольдштейну, он даже засмеялся: - У тебя такой вид, милая, будто тебя только что трахнули. И не раз, и не два. - Вечно ты фантазируешь! - фыркнула, нимало не смутившись, Тамара. И добавила с вызовом. - Хоть бы раз что-нибудь сделал на самом деле! Где-то к полуночи все игроки - за исключением Игоря и Ирины - остались в чем мать родила. Игорь то и дело щелкал "пола-роидом", и перед ним на столике уже образовалась целая куча фотографий. Когда наконец Ирина сняла с себя трусики и Игоря объявили победителем, он предложил сделать коллективный портрет. Таня села на диван между Сашкой и Семкой. Игорь решительно подошел к дивану. - Вот что, мужики, я вам записался что ли в фотографы? Давай-ка, Семка, бери аппарат и сам снимай! - Игорь всучил Семке "полароид" и занял его место справа от Тани.