Мать или Новый Вид (Том 1)   ::   Сатпрем

И если мы не верим в это, тем хуже для нас -- это значит, что наше имя уже занесено в скрижали смерти. На самом деле, это не вопрос "веры", это вопрос дыхания; если уж с иллюзией покончено, то это больше не вопрос для обдумывания, существует ли кислород, или вопрос изучения метафизики кислорода: или дышишь, или умираешь. Это так просто. То означает дыхание. Мы можем назвать это "китом", если угодно, но если мы не на спине этого кита, то очень скоро будем втянуты на самое дно -- это не так уж далеко. Это завтра. Это даже прямо перед нашими носами: смерть проскакивает в прошлое и снова проскальзывает назад в каждый момент нашей жизни, подобно молчаливой акуле, элегантной и улыбающейся -очаровательной. Истина состоит в том, что уход Шри Ауробиндо толкнул меня прямо ко Всевышнему, без каких-либо посредников. Или То, или ничто, предельно просто. Ничто означает Смерть. Она говорила "Всевышний" или "Господь" или "Ты" -- не имеет значения. Это был просто ее способ взывания к тому, что нисколько не заботит, как мы его называем, но что является единственной вещью, которой можно дышать перед лицом вездесущей всесильной смерти. И, может статься, что все наши человеческие переживания -- все, без исключения == независимо от их видимости или языка, существуют исключительно, единственно и абсолютно ради того, чтобы вести каждого из нас к единственной Секунде, когда мы поворачиваемся к этой уникальной Возможности: внезапно мы говорим: то, или смерть. Мы обращаемся к Позитивной Вещи, к кислороду, мы раскрываем наши руки, и как идиоты, или нет, твердим: То, то, то... единственный абсолют -это Всевышний, единственное постоянство -- это Всевышний, единственный оплот -- это Всевышний, единственное бессмертие -- это Всевышний. И только то существует. Иначе невозможно, иначе это живая смерть. Все переживания, все без исключения, предназначены вести нас туда. Это первая секунда жизни в царстве Смерти. И тогда приходит такое поглощающее, такое абсолютное переживание... Неопределенность, неустойчивость, мимолетность, непостоянная и нестойкая природа всякой вещи; можно не зависеть НИ ОТ ЧЕГО -все распалось -- кроме Всевышнего, потому что Он есть все. Только Все, в его вечности, никогда не терпит крах... Слова глупы, но это переживание. Как только вы имели это переживание, все кончено: все остальное -- это просто детали, результат того. Тогда мы поистине спасены; или, скорее, обложены со всех сторон смертью -- которую мы не замечали раньше. Мы спасены, потому что дышим. Мы начали видеть настоящее лицо "жизни". Мы начали сражаться со смертью. Мы с теми, кто тянет эволюцию к той стороне, на которой можно дышать -- в действительности, мы не "с теми": мы со Всевышним. "С теми" -- это все еще часть нашей смертной путаницы. И безо всякой дрожи мы можем переносить великий, всесильный взгляд Матери, который открывался, иногда, за серебряной дверью... потому что это взгляд ужасающ для всех тех маленьких смертей, которых мы держим внутри самих себя. Я провожу свое время, покрывая себя вуалью: слой за слоем, слой за слоем, так чтобы остаться невидимой. Иначе... невыносимо.

Временами... я видел.

Так что теперь мы знаем, что означает Жизнь в этом царстве Смерти. Она отправилась завоевывать это, настоящую жизнь для земли -против наших бесчисленных маленьких смертей. Когда земля сможет переносить этот взгляд, она ближе подойдет к тому, чтобы быть настоящей землей, ведь тогда она избавится от своей чудовищной солидарности со смертью. Возможно, не найдется ни одного существа, которое, так или иначе, не содействовало бы смерти. Это ужасает. Но те двадцать три года жизни Матери были ужасными годами.

Коротко говоря, каждое существо в этой эволюционной лаборатории являло собой некий образчик, в каждом из которых должна быть решена эта проблема смерти.

II.