Адепт (Адепт - 1)   ::   Куртц Кэтрин

Заметив краем глаза прядь волос, перевязанную шелковой лентой, в золотом медальоне изящной работы, человек в черном хмыкнул: интересно, как претенденту на трон Стюартов вообще удалось сохранить хоть немного волос ко времени бегства во Францию морем? Это напоминало те частицы Истинного Креста, что ему доводилось видеть в жизни: вместе их хватило бы на дюжину крестов.

"Выходит, - подумал он, - у шотландцев - свои святыни". Впрочем, его это мало трогало. Зато символ, который являлся его целью этой ночью, мог принести кругленькую сумму.

Он улыбнулся висевшему над камином кавалеру, подошел к нужному стенду и посветил фонарем сквозь стекло. Шпага с потертой рукоятью и ножны лежали на подкладке из темно-синего бархата - изящный шедевр итальянских оружейников конца шестнадцатого столетия. Золото на эфесе и гарде было покрыто тонкой гравировкой, а на голубоватой стали клинка виднелись золотые инициалы оружейника.

Сафьяновые ножны были скромнее, но, тем не менее, тоже щеголяли несколькими полудрагоценными камнями. Между шпагой и ножнами на темно-синем бархате светлела маленькая табличка - три строки ровного каллиграфического почерка:

Шпага Хепбернов,

некогда принадлежала сэру Фрэнсису Хепберну,

Графу-Чародею, ок. 1624 г.

Человек в черном довольно хмыкнул. Взяв фонарик в зубы, он достал из внутреннего кармана куртки маленькую отмычку и осторожно сунул ее в замок стенда. Когда тот щелкнул, человек поднял крышку и закрепил ее в поднятом положении. Эфес лежал в руке как влитой, и на мгновение, когда он вынимал шпагу и взвешивал ее, скользя лучом фонарика вдоль клинка, его посетила дикая будоражащая мысль: почему, ну почему он не родился кавалером?

Потешив себя этой мыслью, человек в черном поднял шпагу, иронически салютуя портрету над камином, потом достал ножны и ловким движением убрал в них шпагу.

Настоящая шпага Графа-Чародея! Славная игрушка, - но он не рожден кавалером, и если он замешкается здесь, то вообще может пожалеть, что родился на свет. Он слышал, что его наниматель - человек крайне пунктуальный, хоть и отличающийся своеобразными пристрастиями.

Отбросив сентиментальность, человек в черном полез за отворот куртки и достал оттуда сложенный мешок из черного нейлона, достаточно длинный и узкий, чтобы послужить его целям. Человек сунул в отверстие шпагу, старательно завязал мешок и закинул за спину.

Прежде чем закрыть и запереть стенд, он порылся в еще одном кармане и извлек оттуда табличку, почти такую же, как та, что лежала на бархате. Табличка гласила: "Экспонат временно изъят для реставрации".

Обратный путь был уже пустяком. Остальным экспонатам музея человек в черном уделил не больше внимания, чем прежде. На кухонном крыльце он задержался, снова включил сигнализацию, а потом растворился в тенях на склоне холма, бесшумный, как шелест ветерка. Путь его лежал в лес, к лежавшему за ним узкому служебному проезду.

Его ждало средство передвижения - не боевой конь, как подобало бы кавалеру, но мощный японский мотоцикл, который не раз помогал ему уходить от опасности с тех пор, как он взялся за работу по эту сторону океана. Представив себе, что он надевает не черный мотоциклетный шлем, а рыцарский, с пером, он выкатил машину из кустов. Он вывел мотоцикл на асфальт, толкнул его вниз по склону и на ходу вскочил в седло. Только у подножия холма, где никто в доме не мог его услышать, он включил зажигание - и через несколько минут уже несся на запад сквозь морозную шотландскую ночь.

Еще через час, вихрем пролетев по шоссе М8, на спящих улицах Глазго мотоциклист сбросил скорость. Следуя строгим инструкциям, он направился из центра города по дороге, которая в конце концов привела его в заброшенный портовый район на берегу Клайда. Негромкий рокот мотора отдавался эхом от булыжной мостовой, когда он притормозил у ворот закрытой судоверфи.