Горение. Книга 1 :: Семенов Юлиан
Страница: 293 из 293 | |||
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||
КАТЕГОРИИ КНИГПОСЛЕДНИЕ ОТЗЫВЫ О КНИГАХМихаил (19.04.2017 - 06:11:11) Антихрист666 (18.04.2017 - 21:05:58) Ладно, теперь поспешили вы... (18.04.2017 - 20:50:34) Роман (18.04.2017 - 18:12:26) АНДРЕЙ (18.04.2017 - 16:42:55) СЛУЧАЙНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕСпит зрачковая душа 03.09.10 - 00:27 Хотите чтобы ваше произведение или ваш любимый стишок появились здесь? добавьте его! |
«Человек — узелок привычек» — это занятно. Я помню Пирса, я в тюрьме его конспектировал, правда, во французском переводе. Он занятен, спору нет, особенно главное в нем: человеческое состояние определяется сомнением и верой; единственный мост между этими первоосновами — мышление. По Пирсу, мышление необходимо лишь для того, чтобы переступить грань сомнения и очутиться в области веры, открывающей путь к действию. В Америке его постулатами можно объединить группу организаторов, но ведь у них они есть, а у нас
— нет! У нас организатор — значит владелец, у них — тот, кто отлаживает улучшение производства паровозов. Это новое в мире капитала, это пока у них только. И потом Пирсова формулировка истины, как всеобщего принудительного верования — не может быть принята нами, казарменно это, при внешнем демократизме подводов читателя к такому заключению. Не пройдет у нас Пирс, дорогой Кирилл, не ставьте на него. Хочу задать вам вопрос. Важный. Можно? — Все можно, — ответил Николаев, чувствуя усталость — Дзержинский своей холодной логикой вел за собою, и не было сил отбросить его доводы, доказательно их разбить или — что более всего Николаев любил — высмеять. — Вы сказали вашим коллегам по Московскому комитету, что помогали нам деньгами? — Нет. Какое это имеет значение? — удивился Николаев. — Огромное. Вас заподозрят в неискренности. Скажите. — Скажу, — задумчиво согласился Николаев. — Второе. Это уже нас касается — так что вольны не отвечать. Будете просить у правительства помощи против бастующих? — Если миром не договоримся — придется. — Разрешите стрелять в рабочих? — Нет. — Так не бывает. Если солдаты вызваны, они должны «навести порядок». Рабочие не пустят их на фабрику миром. На фабрику можно будет войти только после обстрела. — Значит, миром не хотите? — Хотим. — Ну и давайте, Феликс! Я ж за этим приехал! Выборы в думу на носу! — Сколько ваших может пройти в думу? — Человек сто — убежден. Дзержинский поднялся. — А наших? — спросил он. — Десять? Сто — от десяти тысяч и десять от ста миллионов? Хотим миром, Кирилл, — повторил он. — Но разве ж это мир? … Не доходя двух кварталов до Тамки, Дзержинский встретил Пилипченко — он был определен инструктором по обращению с оружием. — Все в сборе? — тихо спросил Дзержинский. — Да, товарищ Юзеф. Вот ваш наган и две бомбы. Кольцо знаете как срывать? — Знаю. Только мне бомбы не нужны, — Дзержинский неумело сунул наган в карман пальто. — Сколько «архангелов» пришло? — Девяносто семь человек насчитали. Яцек с Вацлавом были у них, под дворников нарядились, с бляхами. — Ну и что? — Речи говорят. — Пьяных много? — Все пьяные. Коли страх, так чем его затушить, как не водкой? — Хорошо вооружены? — Наганы и кастеты. — Бомбы есть? — Есть. Но они их боятся. Они больше привычные кастетами бить. — Уншлихт с третьей дружиной? — Да. Ганецкий — со второй, Красный — в резерве, с ним еще десять человек. — Передашь Уншлихту и Ганецкому — когда я открою калитку особняка и выстрелю — пусть сразу же врываются следом за мной. — Ганецкий не велел пускать. Он мне велел охранять вас. — А командовать мною он вам не велел? — Это — нет. — Ну и ладно. Идите. Пилипченко повернулся по-солдатски, через левое плечо, но Дзержинский остановил его смущенно: — Ну-ка, покажите мне, как с этим проклятым наганом обращаться? — Значит, так, — ответил Пилипченко, — берешь боевое оружие в правую руку, оттягиваешь большим пальцем курок, проверяешь усики захлопа барабана — вот эти, видишь? Все. Теперь оружие готово к бою. Варшава — Краков — Берлин — Москва 1976 г. |
ИНТЕРЕСНОЕ О ЛИТЕРАТУРЕ
ТОП 20 КНИГ
ТОП 20 АВТОРОВ
| ||||||||||||
|