Будет скафандр - будут и путешествия   ::   Хайнлайн Роберт

Мистер Хэнли искренний человек, и, чтобы достичь поставленных им благородных целей, мы тратим на обучение школьников гораздо больше, чем любой другой штат, за исключением Калифорнии и Нью-Йорка.

– Но что же в этом плохого?

– Что такое «обособленное деепричастие»?

Я не ответил.

– Почему Ван Бюрен проиграл перевыборы? Чему равен корень кубический из восьмидесяти семи?

О Ван Бюрене я помнил только, что был когда-то такой президент. Зато я смог ответить на следующий вопрос:

– Чтобы узнать кубический корень, нужно посмотреть таблицу на задней странице учебника.

Отец вздохнул.

– Ты никак думаешь, что таблицу эту нам принес архангел с небес? – Он печально покачал головой. – Виноват, конечно, я, а не ты. Мне следовало подумать обо всем этом еще несколько лет назад, но я решил – просто потому, что ты любишь читать, мастерить и быстро управляешься с цифрами, – что ты учишься и получаешь образование.

– А, по-твоему, разве нет?

– По-моему, безусловно нет. Твоя школа – очень приятное место времяпрепровождения, сынок, она хорошо оборудована, ею хорошо управляют, ее хорошо содержат. Конечно, она совсем не похожа на «джунгли с черными досками», отнюдь! Я думаю, что вы, ребятишки, ее любите. И есть с чего. Но вот это, – отец сердито хлопнул ладонью по программе. – Халтура! Барахло! Профессиональная терапия для кретинов!

Я не знал, что ответить. Отец замолчал, задумавшись. Потом сказал, наконец:

– Закон гласит, что ты должен ходить в школу, пока тебе не исполнится восемнадцать лет или пока ты не получишь аттестат.

– Да, сэр.

– Учеба в твоей нынешней школе – пустая трата времени. Даже самый сложный курс в ней не заставит тебя напрячь мозги. Но нужно либо продолжать учиться здесь, либо куда-то уезжать.

– Но ведь это очень дорого? – спросил я.

На мой вопрос он и внимания не обратил.

– Пансионы мне не по душе. Подросток должен жить в своей семье. И хотя, конечно, одна из этих закрытых школ в восточных штатах может дать тебе хорошую подготовку, вполне достаточную для поступления в Стенфорд, Йель или любой другой из лучших университетов, ты наберешься там дурацких предрассудков – всего этого идиотизма насчет денег, положения в обществе и хорошего портного. Я их именно там и набрался, а потом потребовались годы, чтобы от них избавиться. Мы с твоей матерью не случайно решили, что ты проведешь детство в маленьком городке. Итак, остаешься здесь, в этой школе.

Мне сразу полегчало.

– Тем не менее, ты собираешься поступать в колледж. Есть у тебя намерение получить профессию? Или ты предпочтешь ускоренный курс по изготовлению изысканных декоративных свечей? Вот что, сын, твоя жизнь – это твоя жизнь, и ты волен делать с ней все, что пожелаешь. Но если ты подумываешь о хорошем университете и серьезной профессии, мы должны тщательно обмозговать, как с наибольшей пользой употребить оставшиеся тебе три года.

– Ну, папа, я, конечно, хочу в хороший...

– Тогда приходи, когда все как следует проанализируешь. Спокойной ночи.

Анализировал я целую неделю. И начал понимать, что отец прав. Все эти наши программы – «жизнь в семье» и прочее – просто чепуха. Да что могут знать дети о том, как строить жизнь семьи? И что может об этом знать наша мисс Фингли, незамужняя и бездетная? Наш класс постановил единогласно, что каждому ребенку должны быть предоставлены отдельная комната и денежное содержание, «чтобы он мог научиться распоряжаться деньгами». Здорово придумано, конечно, но как быть семье Квинланов? Если у них пять комнат на девять детей? Нет, хватит дурака валять.

Коммерческая арифметика была не то чтобы глупой, но бесполезной тратой времени. Весь учебник я прочитал за первую неделю, а потом просто скучал.