Чайки над Кремлем   ::   Клугер Даниэль

 – Ч-черт, не люблю находится в воздухе в качестве пассажира. Чувствую себя полным идиотом, а нам лететь еще около часа… Выпьете со мной?

– С удовольствием… Вам незнакома фамилию Шредер, полковник?

– Я знал одного Шредера, в сороковом он служил в африканском корпусе Роммеля. Правда, тогда он был полковником. Может быть, речь о нем? В те времена он не был похож на предателя. Хотя черт их разберет, этих аристократов.

– Аристократов?

– Ну, да. Он же был фон Шредер… Возможно, речь не о нем. Я уже не помню, но мне кажется, что роммелевский фон Шредер погиб под Эль-Аламейном.

– Возможно, возможно… – задумчиво произнес Лауфер.

– Меня должны встречать, – сказал полковник. – Если вы не решили, как добраться до городка, предлагаю воспользоваться моей машиной.

– Спасибо, меня тоже должны встречать. Я, собственно, по делам ведомства. Прокладка нового шоссе. Коллеги предупреждены, так что, не беспокойтесь. Но – спасибо за предложение, вы очень любезны. Не исключено, что я им воспользуюсь.

– А, ерунда. Просто от аэропорта до Нойштадта четыре километра. Нойштадт – на самом берегу. Вы там бывали когда-нибудь?

– Нет, ни разу.

– Очень внушительное зрелище. Рекомендую морскую поездку, если выпадет свободный час, не пожалейте пяти марок.

– Обязательно, – Лауферу наскучил словоохотливый сосед, да и настроение, по мере приближения самолета к месту конечной посадки, ухудшалось. Он поддерживал разговор из вежливости, ограничиваясь односложными фразами. Разговор увял сам собою. Полковник вскоре задремал. Ровный гул двигателей и несколько глотков коньяка начали оказывать свое действие и на инженера Лауфера, он тоже погрузился в дремоту, точнее – в полудремотное состояние.

Самолет сделал вираж, и Отто Лауфер проснулся. Впрочем, проснулся не от виража, а оттого, что вспомнил, с чем связана фамилия Шредер. И это усилило ощущение настороженности и некоторой неуверенности, дважды возникавшее у него за последние полтора часа.

Сосед дремал, чуть посапывая во сне. Инженер повернулся к иллюминатору. Они приближались к ровной водной глади, в которой, как в огромном зеркале, отражалось тусклое вечернее солнце.

– Любуетесь? – полковник проснулся и тоже потянулся к иллюминатору. – Изумительное зрелище… Да-а… – он вздохнул. – Между прочим, я участвовал в воздушном параде.

– Каком параде? – рассеянно спросил инженер, не отрываясь от величественной картины внизу.

– Том самом, единственном новогоднем параде, в январе сорок второго, в Москве…

– Говорят, для туристов сохранили уголок?

– Да, небольшой остров, остатки Кремля и еще какого-то древнего здания. Как пример убожества славянской архитектуры, – сказал полковник и приложился к фляжке. – Я, конечно, не архитектор, но вам, строителю, это наверное, покажется интересным. Вы бывали в Москве? Я имею в виду, в прежние времена.

– Нет, никогда, – ответил Лауфер. – Знаете, господин полковник, я сейчас подумал и решил воспользоваться вашим любезным предложением.

Полковник Рейнсдорф посмотрел на него все еще сонными глазами.

– Я не уверен, что встречающие позаботятся о транспорте, – Лауфер смущенно улыбнулся. – Мне просто неловко было… Если это возможно.

– А-а! – полковник закивал. – Конечно, я захвачу вас.



– Благодарю, – Лауфер облегченно вздохнул и на мгновение прикрыл глаза.

2

Кафе, находившееся на втором этаже аэропорта «Дас Райх», вызывало у посетителей смутную ностальгию по добрым старым временам и по доброй старой отчизне, «Фатерланду», о котором вздыхал, пожалуй, каждый из пятнадцати тысяч жителей Нойштадта, во всяком случае, большинство из них.