Чародейка   ::   Деннинг Трой

Бывший монарх мысленно представил себе, как нить золотистого цвета протягивается от жизненного центра его организма к его мозгу. Спустя мгновение он почувствовал странное покалывание во всем теле. Хотя царь знал, что это сильно ослабит его, он продолжал выкачивать из себя энергию до тех пор, пока кончики пальцев на его руках и ногах не стали излучать ее. Он хорошо понимал, что, если хочет одержать верх над инстинктами канка, ему потребуется вся энергия, которую он сумеет собрать…

Когда Титхиан почувствовал, что энергии набралось достаточно, он использовал часть ее для того, чтобы мысленно нарисовать собственный портрет. В его воображении предстал худощавый, костлявый мужчина с резкими чертами лица, крючковатым носом, длинными рыжеватыми волосами и золотой царской короной Тира на голове.

Насекомое немедленно отреагировало на его мысль, вызвав к жизни из глубин царского сознания образ канка. Тот сразу же устремился в атаку.

Щелкая жвалами, он кинулся вперед, чтобы схватить свою добычу. Хрупкий образ Титхиана метнулся в сторону, упал и покатился по земле. Когда он снова оказался на ногах, канк уже разворачивался для новой атаки.

Царь представил себе, что у него растут крылья. Он вновь ощутил покалывание во всем теле, когда новый поток энергии устремился из его жизненного центра. Затем он почувствовал, что у него появились крылья.

Канк сделал мощный бросок как раз в тот момент, когда Титхиан отчаянно захлопал ими. Монарху удалось оторваться от темной земли, с трудом избежав при этом челюстей насекомого.

Прежде чем туповатый канк понял, куда делась его добыча, царь опустился ему на спину и схватился руками за его усики-антенны. Канк взвился в воздух, пытаясь сбросить с себя нежелательного наездника. Но Титхиан крепко держался за жесткие усики. Борьба образов продолжалась.

Канк опустился на землю, визжа от боли и испуга. Его усики-антенны являлись как бы продолжением головных нервных окончаний, и любое повреждение этих жизненно важных отростков могло погубить его. Поэтому канк решил прибегнуть к еще одному способу избавиться от наездника. Он подобрал под себя все три ноги, расположенные с левой стороны, намереваясь опрокинуться на спину и раздавить врага.

Но Титхиан предвидел этот маневр противника. Он снова вызвал из недр своего организма поток жизненной энергии и вообразил, что местность там, где ему пришлось сражаться с канком, скрыта туманом. Царю показалось, что желудок его поднялся к горлу, но он продолжал крепко держаться за усики-антенны канка, пытаясь заставить непокорное существо признать его своим хозяином. Канк сопротивлялся еще некоторое время, затем покорился воле наездника.

Царю не пришлось долго ждать, чтобы понять, что ему все-таки удалось взять верх над инстинктами огромного насекомого. Не успел образ канка сдаться, как в ушах царя зазвучал знакомый голос. На этот раз, когда Титхиан прочно контролировал чувства и ощущения канка, он мог уже разобрать слова…

— Садира, что происходит с твоим канком? — послышался голос Рикуса, одного из спутников Садиры.

— Я не знаю, — ответила Садира. — Он словно взбесился, даже попытался сбросить меня. Я хорошо знаю нрав канков, но никогда не видела ничего подобного.

Будучи не в состоянии провести разницу между тем, что происходит в его голове и вне ее, канк на действия Титхиана реагировал чисто физически.

Надеясь успокоить Садиру, Титхиан слегка постучал по усикам-антеннам огромного насекомого — образа, запечатленного в его мозгу. И он, и настоящий канк, которым управляла Садира, устремились вперед.

— Видно, что-то вывело твоего скакуна из равновесия, а теперь он пришел в себя, — заметил второй спутник Садиры, тирийский аристократ Агис из семьи Астиклесов. — Пришпорь-ка канка.