Четвертый комод Чиппендейла   ::   Даль Роальд

- Хороший комод, - сказал Рамминз. - Там на нем всякие...

- Фабричное производство, - отпарировал с легким презрением Баджиз. - Хотя знаете... - продолжил он и взглянул на комод. Голос у него дрогнул. - Знаете, мне как раз нужны четыре ножки, такие, как у вашего комода. Дома у меня есть столик, низенький такой столик для софы. Кофейный. И вот представьте, в прошлом году, на святого Михаила, во время переезда грузчики - до чего неловкие люди! - поломали у него ножки. Я очень люблю этот столик и всякий раз кладу на него библию, когда готовлюсь к проповеди.

Он задумчиво почесал подбородок.

- Эти ножки пришлись бы в самый раз.

- Вы что же, хотите купить?

- Сомневаюсь, - Баджиз нахмурил брови и сожалеюще оглядел комод. - Столько хлопот... Нет, он не стоит того.

- А сколько бы вы за него дали?

- Боюсь, что очень немного. Если бы это была настоящая старинная вещь, но это всего лишь подделка. Конечно, комод сделан не вчера. Но и не очень давно. Лет шестьдесят назад, не больше.

- Больше, - запротестовал Рамминз. - Берт, где тот листок, который ты нашел как-то в ящике? Ну, старая бумажка, ты знаешь...

Баджиз раскрыл рот. Его начала бить дрожь, и, чтобы не выдать себя, он подошел к окну и стал смотреть на растрепанную курицу, носившуюся по двору.

- Посмотри в ящике, под заячьим капканом, - бубнил Рамминз.

Когда Берт подошел к комоду, Баджиз не выдержал и обернулся. Берт потянул на себя один из средних ящиков. Ящик выскользнул без единого звука. Рука верзилы нырнула в кучу проводов и бечевок.

- Эта, что ли? - Берт извлек со дна пожелтевший лист.

- Вот, - сказал Рамминз, протягивая его Баджизу, - и провались я на месте, если эта бумага не стара, как тысяча чертей.

На листке было написано крупными буквами в завитушках:

"Эдварду Монтегю, эсквайру.

Чиппендейл,

Большой стол-комод лучшего красного дерева на четырех ножках с каннелюрами, ручки чеканены по заказу. Всего: восемьдесят ливров".

Баджиза качнуло. Эта накладная намного поднимала ценность вещи. Сколько же он стоил сейчас? Двенадцать тысяч? Четырнадцать? А может, все двадцать?

- Н-да!

Он бросил на стол бумажку.

- Я так и думал. Викторианская копия. А накладную продавец присовокупил, чтобы набить цену. У меня в руках перебывала сотня таких бумажек. Кстати, друг мой, вы обратили внимание, там не сказано, что мастер сам изготовил комод?

- Не знаю, но эта бумага старинная, - упорствовал Рамминз.

- Никто не спорит, друг мой. Просто это викторианская подделка что-нибудь тысяча восемьсот девяностый год. Таких существует сотни. В эти годы целые мастерские только и занимались тем, что подделывали прекрасные образцы минувшего века... Какой обман! Я вам расскажу, как это делается: вначале втирают в дерево олифу, затем обрабатывают подкрашенной политурой, как правило, французской, потом натирают смешанным с пылью воском и, наконец, обдают паром, чтобы лак выглядел старым... Господь да простит этих мошенников!

Баджиз повернулся и сделал шаг к двери.

- Друзья мои, - сказал он, останавливаясь у входа в кухню, - вы очень любезно приняли меня, и мне, право, было неловко беспокоить вас в воскресный день.

Рамминз, который стоял, тупо вперясь в бумажку, поднял голову:

- Вы так и не сказали, что бы вы дали за него?

- Ах да, я действительно не назвал цену... Хотя, не думаю...

- Сколько?

- Э-э... десять фунтов.

- Десять фунтов! - взревел Рамминз. - Это не по-божески.

- Лучше уж на дрова пустить, - зло заметил Клод и дернул поводок.

- Я подниму до пятнадцати.

- Дайте уж пятьдесят.

Мурашки забегали по спине Баджиза. Все. Комод был его. Никаких сомнений. Но привычка выторговывать самую низкую цену пересилила.

- Друг мой, - нежно пропел он, - мне нужны от него ножки, только ножки.