Искушение ворона   ::   Вересов Дмитрий

Потом опять вымыла, не экономя душевого геля. А под конец, встав на табурет, облила из ведра опять холодной водой.

— Дай хоть полотенце! — взмолилась Таня. Через полчаса она осторожно отправляла в рот ложку за ложкой щи, боясь смазать крем с лица.

— Ну, вот теперь совсем другое дело. — Лизавета скрепила Танины волосы заколкой и улыбнулась отражению родного лица. — Ну что, актриса, будем репетировать счастье. Или ты профнепригодна? Главное, как у вас там говорят: надо только в роль войти, может и прирастет.

Таня распрямила плечи и слабо улыбнулась зеркалу.

— Репетировать, так репетировать. Придется играть саму себя, а сценарий пока не написан.

— Главное, чтобы не трагедию, а с остальным ты справишься. Вот, звони, там тебе скучать не придется. — Лизавета протянула сестре листок.

— «Мунлайт Пикчерз»… Да ну их… не хочу я… не могу…

Таня попыталась откинуть листок в сторону, но Лизавета твердо вложила сестре в руку телефонную трубку.

С мальчишками рассталась на удивление легко. Старший, тот даже с трудом отлепился от компьютерной игрушки, когда Лизавета его три раза настойчиво звала спуститься вниз и пойти проститься с матерью. Что бы она делала без сестрицы? Пропала бы, ей богу, пропала! А мальчишки так и носятся с Лизаветой везде, уцепившись за теткин подол. Не была бы она сестрой, Татьяна бы и заревновала, наверное, к такой сопернице. И разве не Лизавета придумала теперь обратиться в «Мунлайт Пикчерз»? Верно Лизка говорила: иди Таня работать, а не то мхом покроешься. Даром что ли англичане говорят: rolling stone gathers no moss? Иди, растряси задницу, ты же актриса, а бабий век… А кому не знать, как короток бабий век, как не ей — старшей сестрице? И какой-то особенно волнующий и кружащий голову кислород вдыхала Таня сегодня по пути в аэропорт. Как тогда, когда впервые выезжала из Союза в Чехословакию на первые свои зарубежные съемки. И все же долог он, бабий век — бабий век актрисы, если Таня еще не позабыла пьянящего головокружения, волнующей суеты гримерок, жара софитов и тонких запахов киношной славы… Она летит в Голливуд. Она летит в Голливуд. И она еще совсем-совсем не старуха… Да что там! Она еще прима-любовница на первые роли! Разве не так? И разве не к ней пару месяцев назад присватывались двое молоденьких морячков?

Таня погляделась в зеркальное отражение тонированной двери аэропорта… Хороша! И фигура, и волосы… Как тогда, как тогда…

И даже навязчиво-развязный бавардаж двух ее соседок в самолете, семнадцатилетних полухиппи в фенечках, с глупыми татуировками по юным плечикам, по ладным спинкам и по едва прикрытым вырезами смелых ти-шорток бесстыдно торчащим титькам — даже их навязчиво громкая болтовня не испортила Татьяне праздника ожидания скорых перемен.

Девчонки болтали о Голливуде. Они тоже летели в Эл-Эй с надеждой пробиться в звезды. Но, слушая развязные рассуждения, изобилующие едва понятными жаргонными словечками, она не ревновала к их молодости. Никого не стыдясь, отчаянно жуя чуингам, девчонки громко обсуждали стратегию предстоящей борьбы за место на голливудском небосклоне.

— Главное, если будут прикалываться на предмет секса, — надо разобраться для начала кто есть кто, а то можно пролететь. Там любой может себя за крутого выдать, а найдем влиялу, можно и подмазать. Я укомплектована на случай заразы. Даже спецовок прикупила. Закачаешься! Если у тебя фартить будет, я тебе выдам на раз-другой. А лучше вообще без всего ходить. Если что, можно по-быстрому: и ему приятно и тебе без хлопот. Потом эффект неожиданности тоже сильно их долбит. — Красноволосая девчонка уверенно инструктировала коротко остриженную худенькую блондинку, похожую на девочку из секции спортивной гимнастики. — И запомни! Держаться надо вместе.