Двадцать минут из жизни Антона Соболева   ::   Прошкин Евгений

Ничего не надо!

Он глянул на плиту и, вынув изо рта неприкуренную сигарету, перенес сковороду. Стеганая прихватка куда-то подевалась, и он поставил яичницу на газету.

Чистые тарелки закончились еще позавчера. Антон мог бы их помыть - это занятие его почти не напрягало, - однако тарелками всегда распоряжалась Вика. Не всегда, конечно, а только год. Но за год это стало доброй традицией.

Да, завалы грязной посуды напоминали о Вике сильнее всего. Вероятно, поэтому Антон к ним и не прикасался.

- Все, все! - цыкнул он.

Так истово страдать было даже неприлично. В этом угадывалось что-то от самоистязания - добровольного, сладостного.

"Нормальный мужик попил бы водки и угомонился", - пристыдил себя Антон, но, вспомнив, что этой ночью термометр показывал плюс двадцать семь, вздрогнул. Нет, с водкой как-нибудь потом...

Он налил чаю, отрезал хлеба и отодвинул табуретку подальше от солнца, как вдруг позвонили в дверь. Антон почему-то заволновался. Это могли быть Сашок или Вовчик, но они без предупреждения не являлись, и это могла быть Вика, впрочем, в ее возвращение он не верил.

Антон отметил, что в табачном мареве дверная "кукушка" звучит особенно противно, и поплелся в прихожую.

В "глазке" висело незнакомое лицо - трезвое, вполне благообразное. Открывать, однако, не хотелось.

Человек на лестнице, словно учуяв его присутствие, позвонил снова. Антон, не отрываясь, наблюдал за мужчиной - тому было под шестьдесят, и у него были седые волосы; это все, что Антон разглядел через крошечный объектив.

"Не открою, - решил он. - Пошли все в черту".

- Антон, открывай, - властно произнес седой и опять позвонил.

На этот раз он не отпускал кнопку минуты две.

"Раньше, может, и открыл бы, - подумал Антон. - А теперь - хрен".

Над головой продолжало метаться оголтелое "ку-ку-ку-ку". Антон сжимал кулаки и щурился от злости, но уступать не собирался.

В какой-то момент седому надоело, и он, убрав палец со звонка, сказал:

- Открой я все равно не уйду.

Спокойно сказал, уверенно. И добавил:

- Открой, Тони.

Это было как пароль. Тони. Школьная кличка. Кто ее мог знать? Да кто угодно. Наверно, сотни человек знали.

Антон засомневался. Учитель? Нет, такого учителя он не помнил. И как его могли найти, если он после школы четыре раза переезжал?

- Кто там? - спросил он, придавая голосу твердость.

- Я.

Ответ прозвучал так просто и искренне, что Антон от растерянности повернул головку замка.

За дверью оказался ничем не примечательный мужчина - действительно седой, "глазок" не обманул. Целиком незнакомец выглядел чуть моложе, где-то на полтинник. Это из-за осанки. Держался он хорошо, с достоинством. На нем был длинный кремовый плащ, хотя и расстегнутый, но в такую жару все же неуместный.

- Позволишь?..

Седой без приглашения перешагнул через порог, потом посмотрел на Антона удивленно и непонимающе, будто только что заметил, и как-то по-домашнему произнес:

- Закрой дверь, дует.

- Вы кто?..

- Не бойся, много времени я не отниму. У меня его нет.

- А я и не боюсь, - повысив голос, заявил Антон и со значением добавил: - Ко мне сейчас друзья придут.

Мужчина иронически вздернул бровь, но промолчал. Без приглашения пройдя на кухню, он остановился, с улыбочкой оглядел мебель и сел за стол.

- Завязывай ты с этой яичницей, Тони. Вредно для печени.

Антону пришлось захлопнуть дверь и последовать за гостем - как бы тот чего не спер.

- Что вам надо? - спросил он.

- Не волнуйся. Ты, вероятно... Ах, ну конечно! Я должен был это предвидеть. Извини, ладно?

"Мошенник", - сообразил Антон.

- Ты дверь хорошо закрыл? - осведомился незнакомец. - На два оборота? Или... а, июль же... Если июль - тогда на один.

От этих слов Антону стало не по себе.