Фабрика Абсолюта. Белая болезнь   ::   Чапек Карел

Но за двадцать лет неустанного труда — господи боже! — в других-то условиях удалось бы добиться кое-чего и побольше…

Г.X.Бонди вдруг подскочил в своем кресле. «Инженер Марек, инженер Марек! Погоди-ка, не тот ли это Марек, по прозвищу Рыжий, Рудольф, Руда Марек, дружище Руда из «Политехнического»? Да, да, да, в объявлении так и сказано: «инж. Р.Марек». Руда, крокодил ты этакий, возможно ли?! Ах, шалопай, до чего докатился! Предлагать «весьма выгодное изобретение» — ха-ха-ха! — «по личным мотивам», знаем мы эти «личные мотивы» — денег нет, да? И ты задумал поймать жар-птицу на какой-то грязный, засаленный патент? Ну да, ты ведь вечно носился с идеей перевернуть мир. Ах, глупышка, что сталось теперь с нашими великими идеями! Куда девалась великодушная и легкомысленная наша молодость!»

Президент Бонди снова откинулся в кресле. «Похоже, что это и в самом деле Руда Марек, — размышлял он. — А Марек — это голова! Немножко прожектер, но было в нем кое-что. Были идеи. А впрочем, совсем никудышный человек. Проще говоря, сумасброд. Странно, как это из него профессор не получился? Почти два десятка лет пролетело , бог знает чем он занимался все это время; видно, дошел до ручки; скорее всего свихнулся окончательно; живет, бедняга, где-то в Бржевнове и пробавляется… изобретениями. Да, незавидная судьба!»

Пан Бонди попытался представить нищету «дошедшего до ручки» изобретателя. И ему удалось вообразить взлохмаченную голову и заросшую щетиной физиономию, грязные картонные стены — словно в кино. Мебели — никакой; в углу матрац, на столе убогое сооружение из катушек, гвоздей и обгоревших спичек; мутное окошко выходит на задворки. И в обстановке этой беспросветной нужды появляется гость, облаченный в богатую шубу. «Я хотел бы познакомиться с вашим изобретением». Полуслепой изобретатель не узнает давнишнего приятеля; покорно опускает он нечесаную голову, соображая, куда бы усадить гостя, и — о милосердный боже! — окоченевшими от холода, скрюченными, трясущимися пальцами пытается привести в движение свою жалкую машинку, какой-то невообразимый перпетуум-мобиле, и в смущении лепечет, что это могло бы работать, наверняка могло бы, если бы… если бы… если бы он в состоянии был купить… приобрести… Гость в роскошной шубе обводит взглядом жалкую чердачную каморку и вдруг молча вынимает из кармана кожаный кошелек и кладет на стол тысячу, вторую («Да хватит уж!» — перепугался сам пан Бонди)… третью. («Между прочим, довольно бы и тысячи», — одергивает пана Бонди какой-то внутренний голос.) «Это — на дальнейшие ваши работы, пан Марек, нет, нет, вы совершенно ничем не обязаны. Ах да, мое имя! Ну, это пустяки. Считайте меня вашим другом».

Президент Бонди остался очень доволен и даже тронут нарисованной картиной. «Пошлю-ка я к Мареку своего секретаря, — решил он, — сейчас или завтра прямо с утра. А чем же мне заняться сегодня? Нынче праздник, в контору идти не надо; собственно, я свободен. Ах. вот что значит узкое поле деятельности! Целый день не к чему приложить руки! А что, если я сам нынче…»

Г.X.Бонди поколебался. Это смахивало на авантюру — поехать и собственными глазами убедиться, до чего докатился этот бржевновский сумасшедший. «В конце концов мы же были такими друзьями ! Все-таки наше общее прошлое дает мне какие-то права?! Поеду!» — решил пан Бонди. И поехал.

В поисках убогого домишки под номером 1651 пану Бонди пришлось исколесить весь Бржевнов, так что в конце концов это несколько ему наскучило, и председатель правления заводов МЕАС обратился в полицейское отделение.

— Марек, Марек. — инспектор порылся, в памяти. — Скорее всего это будет инженер Рудольф Марек, Марек и K°, электроламповый завод, Миксова улица, 1651.