Фиолетовый рыцарь и другие   ::   Угрюмова Виктория

Несколькими годами позже рыцарь Бернард Сиккарт де Марведжольс и трубадур Каденет создали, независимо друг от друга, два великих произведения французской литературы: Песнь об Альбигойском крестовом походе и Плач по альбигойцам. Песнь об Альбигойском крестовом походе считается второй по значимости после Песни о Роланде. Средневековая рукопись с ее текстом хранится и в Румянцевской библиотеке. Именно на каменной террассе этого, одного из самых красивых в Москве зданий, с балюстрадой из гипсовых ваз с гипсовыми цветами, Воланд и Азазелло сидели в ожидании неугомонной парочки Бегемот-Коровьев. Замечателен тот факт, что рукопись эта принадлежала некоему Базилю де Бомбарду, имя которого Булгаков не забыл и поместил, правда в другом своем романе, в дословном переводе. Так, видимо, и появился Василий Бомбардов герой Театрального романа. А заглавная буква Песни... была выполнена в виде фигуры рыцаря в темно-фиолетовых одеяниях. Очевидно, именно это воспоминание заставило Михаила Афанасьевича назвать Фагота фиолетовым рыцарем. Еще несколько слов на эту тему. Ересь катаров, у которых черпали свои идеи и альбигойцы, полагала весь материальный мир порождением дьявола; осуждала все земное, призывая к аскетизму. Наверное, поэтому рыцарь оплачивал свой счет, служа у князя тьмы.

Рыжая и зеленоглазая девица по имени Гелла - обычная ведьма из тех, что прибывают на шабаш верхом на метле. Ее имя упоминается в некоторых легендах в связи с горой Брокен, считавшейся местом обитания ведьм. Булгаков сам любезно об этом напоминает устами Воланда: - ... я сильно подозреваю, что эта боль в колене оставлена мне на память одной очаровательной ведьмой, с которой я близко познакомился в 1571 году в Брокенских горах, на Чертовой кафедре... И, наконец, один из первых персонажей; тот, кто себе на беду встретил Воланда на Патриарших прудах; председатель Массолита - Михаил Александрович Берлиоз. Не композитор, - вставляет Иванушка в своей объяснительной. А ведь именно, что композитор, автор драматической легенды Осуждение Фауста, ораториальной трилогии Детства Христа - не правда ли, очень схожая тема, особенно, если вспомнить эпиграф, взятый Булгаковым:

... так кто ж ты, наконец? - Я - часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо.

Гете. Фауст

Бесконечная цепь ассоциаций, не всегда объяснимых, не всегда прослеживаемых, но реально существующих; их сотни, а мы рассмотрели всего несколько. Есть еще предположения, но они немного фантастичны и не слишком аргументированны, чтобы теперь же выносить их на суд читателя. А, с другой стороны, в прекрасном романе М.Анчарова Самшитовый лес есть удивительно точный, психологически тонкий эпизод; когда главный герой, сделав изобретение, придумывает, как объяснить всем, что натолкнуло его на эту мысль. Ибо настоящая причина так далека от самого изобретения, вырастая из детства, из боли и жалости к ближнему своему, что не может быть произнесена вслух. В сущности, у каждого из нас свой собственный Мастер.... Каждый может по-своему представить героев романа, по-своему осмыслить события. Наверное, именно это и делает роман Булгакова романом Мастера, заставляя каждое новое поколение заново открывать его для себя. Как открыла его однажды прекрасная, удивительная художница Надя Рушева... Но это уже совсем другая история.