Гавань Семи Ветров   ::   Воронин Дмитрий

Кто был в этом виноват? Не знаю, Оракул говорит одно, Таяна — другое. А старый Хариус — третье. И, весьма вероятно, все хором неправы. Плевать, когда-нибудь разберусь. Важно, что из-за этого слияния оба мира могли погибнуть. Так говорит Оракул — и я ему верю. Во всяком случае, звучит это в его изложении вполне логично. Миры надо было спасать.

Вот сейчас написал это, прочел… как напыщенно звучит. Спасать миры. Даже не один мир — а сразу оба. Можно задрать нос и чувствовать себя эдаким исполином духа. Хариус до сих пор считает меня посланцем этой их богини, Эрнис. И даже разговаривает с подобострастием. А я ведь толком ничего и не сделал — все сделала она, Лия, девушка-киборг с пробудившимся сознанием. Несчастное существо, которое не смогло бы жить здесь и было бы безо всякой жалости уничтожено там. Два мира — один исход. При таком выборе только и остается, что быть героем… героиней.

Таяна говорит, что мембрана между нашими мирами затянулась. Магия пришла в норму — а ведь тогда, в лагере ургов, с ней (опять-таки по словам Тэй) творилось что-то невообразимое. Моя боевая подруга утверждает, что раз магия снова послушна воле волшебников, значит, прокол в мембране закрылся окончательно, и взаимопроникновение миров уже никому не угрожает. И все довольны — кроме, наверное, меня. Для меня это означает, что вернуться домой я уже не смогу.

А хочу ли я вернуться? Этот простой вопрос я часто вижу в глазах Таяны, хотя она так ни разу и не произнесла его вслух. Может, боится, что ей не понравится ответ? А что бы я ей ответил? Мне здесь нравится — это хороший, чистый мир, не изгаженный цивилизацией. Но провести здесь всю жизнь? Не знаю…

Можно подумать, у меня есть выбор.

Денис Жаров, личный дневник

* * *



«Милая моя, нежная моя… как я хочу обнять тебя, прижаться к тебе щекой, ощутить твою упоительную мягкость. Хотя бы ненадолго. Минуток эдак на сто двадцать. А лучше сразу на шестьсот. Я хочу тебя, моя чудесная подушка… Потому, что эти занятия меня когда-нибудь доконают».

Керзон поднял меч, и Денис, мысленно застонав, принял оборонительную стойку. Снова со звоном столкнулось оружие, сверкнули ясно видимые даже сейчас, в лучах солнца, искры. Измученное тело тут же отозвалось болью — если Тэй не примет меры, то завтра он просто не сможет встать. Конечно, Керзон — мужик неплохой, особенно когда с ним пьешь пиво и рассуждаешь о тяготах армейской службы, но когда он встает в позицию — держись. Никакого снисхождения.

Жаров прекрасно понимал, что выбора у него нет. В этом Мире мужчина, не умеющий владеть оружием, никогда не сумеет чего-то достичь. И не потому, что меч — обязательный атрибут успеха, а просто потому, что достижение определенного положения в обществе требует времени. А неспособные себя защитить так долго не живут. Первый шаг вверх — и в твою сторону тут же обращаются глаза недоброжелателей и завистников, которые уже облюбовали для себя что-то, принадлежащее тебе. Ступеньку, на которой ты стоишь, твою женщину, твой кошелек. Да, там, на Земле, творится то же самое, только, может быть, немного более завуалированно. Но и там, и здесь правило одно — чтобы жевать лучший кусок мяса, надо как минимум иметь хорошие зубы. И не бояться их время от времени показывать.

Поэтому Денису приходилось по меньшей мере полдня торчать здесь, на тренировочной площадке, вновь и вновь доказывая мастеру меча Керзону, что он, Жаров, чего-то стоит. Пока что доказывать получалось… не очень. Бывший десантник понимал, что его не в полной мере растраченная за мирные годы подготовка дает ему некоторое преимущество перед другими учениками — но они, само собой, учатся владеть мечом с детства. Так что в какой-то мере шансы уравнивались.