Иножитель (Клокочущая пустота, Гиганты - 3)   ::   Казанцев Александр

Кстати, вы знакомы с каратэ?

- О-о! Еще бы, иначе я не был бы чемпионом Франции по фехтованию.

- На саблях?

- Нет, что вы! Конечно, на шпагах!

- А не потому ли Сирано де Бержерак так искусно владел шпагой, что знал, как и вы, приемы, которые сходны с каратэ?

- Браво! Может быть, может быть! На все надо смотреть с высоты. И потому вам придется провести меня сейчас через вашу Сену по мосту.

- Через Москву-реку.

- О да, конечно! У вас Москва-река! А Сена - это "Париж-река"! - И он засмеялся. - О-о! Я узнаю этот отель! "Украина"! Я в нем остановился. Моя жена так велела. Она тоже здесь останавливалась. Может быть, вы с ней здесь виделись?

- Уверяю вас, мсье Жюль. Имена моей героини и вашей супруги чистое совпадение.

- Ну может быть, может быть. Она отдает свой голос коммунистам, а я социалистам. Мы часто из-за этого ссоримся.

- Ссоритесь?

- О да, конечно! Настоящее семейное счастье - это 80 процентов терпения, 10 процентов ссор и 10 процентов безоблачного счастья! А совсем без облаков не может быть дождя, а только засуха. Тоже плохо. Не правда ли? Я вас весьма замучаю прогулкой на ту самую горку, откуда Москва видна, как открыт Париж с Эйфелевой башни.

- Вы имеете в виду площадку на Ленинских горах напротив нового университета?

- О да, конечно! И вы совсем не пожалеете, показав мне такую прекрасную панораму. В оплату вашей любезности я расскажу вам кое-что о себе, вернее о Сирано де Бержераке, поскольку у меня тоже есть фантазия, позволяющая путешествовать в прошлое... и обратно, - загадочно добавил он.

- И он так близок вам, Сирано де Бержерак?

- Конечно! Я даже влюблен в свою русскую княжну именно так, как мог влюбиться только Сирано де Бержерак. "Когда ты входишь, солнце меркнет!.." - продекламировал он.

- Вы имеете в виду ростановского Сиранео, стихи Ростана?

- О нет! Совсем нет! Я имею в виду самого Сирано де Бержерака, "стихи влюбленного поэта". Если вы будете рассказывать о нем, то должны передать его страстное желание любить.

- И он любил?

- О да, конечно! Иначе не могло быть! Я, как никакой другой, очень хорошо его понимаю. Больше, чем знаю.

- Это любопытно. Больше понимать, чем знать?

- Конечно, я ведь могу признаться, куда он исчезал один или два раза из парижского общества.

- Один или два раза? Из-за болезни или ран?

- Может быть, может быть. Но он каждый раз возвращался другим, совсем другим. Вот это надо понять! О нем пишут столько нагромождений, столько противоречностей... Я, кажется, не так сказал?

- Противоречий?

- О да, конечно! Противоречий! Так правильно. Один биограф утверждает, что он был кутила и дамник, то есть бабник, простите, я так говорю? Другой, а это его друг детства Никола Лебре, вспоминает, что Сирано вино сравнивал с мышьяком, которым люди отравляют себя, и чуждался женщин из-за своей внешности.

- Но все-таки, может быть, Ростан был прав, угадав в нем натуру страстную и бескорыстную.

- О да, может быть, может быть, если учесть и другие стороны его характера, желание служить добру и людям, а не только утоление своих желаний. Вам надо искать понимание его жизни в нем самом, в том, что он оставил после себя людям. О, эти загадочные трактаты или сонет "Философу Солнца" с последней строчкой "Мне - ничего, а все, что есть, - другим!". Мы с вами, русский и француз, в равном положении. Его сочинения нужно одинаково переводить со старофранцузского языка. А это у нас, увы, не сделано полностью. В особенности в отношении стихов, а вам нельзя обойтись без них! Они его суть. Как вы поступите, мсье Алекс?

- Очевидно, так же, как ваш Ростан. Мне придется мысленно воплотиться в своего героя и говорить за него.

- О, это будет трудно - спорить с самим Ростаном!

- Нет, почему же спорить? Идти его путем. Конечно, не подражая, но с той же свободой творчества.