Инсайдер   ::   Латынина Юлия

Киссур проехал по улице с односторонним движением в сторону, обратную дозволенной, свернул на запретный знак и, не находя нужным снижать скорость, помчался через ночные перекрестки. Два раза он благополучно проехал на красный свет, а на третий раз ему не повезло: из-за беленого забора вывернулся серенький, похожий на землеройку с острой мордочкой электромобиль. «Дакири», последняя модель, производство республики Гера.

Киссур крутанул руль до отказа, еще раньше, чем тугодумные биоэлектронные потроха автомобиля учуяли опасность. Тормоза обеих машин нехорошо запели в ночи. Серенький «дакири» нырнул влево. Все бы обошлось, если б не мокрый асфальт: серенький завертелся волчком и носом влетел Киссуру в правый бок.

Раздался отчаянный скрежет металла, словно под старым клинком рассыпались завитки кольчуги.

Потом все стихло.

Владелец «дакири» выскочил из машины, бросился к другому автомобилю, дернул дверцу и сунул голову внутрь. Вероятно, он ожидал найти в машине труп или что-то раненное: лицо его изумленно вытянулось, когда он обнаружил, что виновник аварии сидит и вытаскивает из кармана бумажник. Тут Киссур взглянул в зеркальце заднего вида, сдвинувшееся от удара, и заметил, что волосы его, закрученные в пучок, растрепались и гребень выскочил из пучка, как кнопка из предохранителя. Киссур вынул гребень и стал расчесывать волосы.

Лицо другого водителя исказилось, словно в трансвизоре со сбитой настройкой: он поволок Киссура наружу и нехорошо зашипел на языке людей со звезд:

— Ах ты вейская обезьяна! Сначала слезь с дерева, а потом садись за руль!

Улыбка медленно сползла с лица Киссура. Он оставил в покое гребень, перехватил обеими руками запястья землянина, тянувшего его из машины, вылез сам и, несильно размахнувшись, поддал землянину коленом в солнечное сплетение. Тот обмяк и сказал «ой». Громко захрустела красная черепица, прикрывавшая канавку на обочине, и землянин, задрав ноги, провалился сквозь черепицу вниз.

Киссур усмехнулся, оправил рубашку и взялся за дверцу машины.

В следующую секунду что-то мелькнуло над его головой и отразилось в длинном оксидтитановом ребре автомобиля. Киссур мгновенно обернулся: Великий Вей! Землянин выдрался из черепичной канавки и летел на Киссура, приплясывая как гусь. Киссур, ошарашенный, успел уклониться от первого удара, но второй едва не своротил ему челюсть. Киссура шваркнуло в угол между зеркальцем заднего вида и дверцей. Зеркальце хрустнуло, и Киссур заметил правую ногу землянина в двух пальцах от своего уха. За эту ногу Киссур уцепился и повернул: но вместо того, чтобы улететь лицом в асфальт, умелый землянин молодецки завопил, как-то чудно перекинулся в воздухе и въехал свободной ногой Киссуру в брюхо. Киссур даже потерял на мгновение сознание: а открыв глаза, обнаружил, что уже валяется на дороге, как стручок от съеденного боба, а землянин опять собирается бить его ногой. Киссур перекатился на бок: землянин промазал, а Киссур, напротив, очень ловко выбросил ногу и попал землянину прямо в то место, где у землянина рос его кукурузный початок: тот завопил уже не так весело. Киссур подпрыгнул спиной, вскочил на ноги и ударил противника по морде, раз и другой: тот обмяк. Киссур пихнул его, для надежности, пяткой в пах, приподнял и шваркнул о ветровое стекло серенького «дакири». Слоеное стекло затрещало и пошло ломаться, землянин свесил голову и потерял сознание.

Киссур стоял, тяжело дыша, моргая полубезумными глазами. Во время драки Киссур был приучен терять над собой всякий контроль: предки его в такие минуты превращались в волков и медведей, и, будь у Киссура за спиной меч, он непременно бы зарубил негодяя. Но меч теперь носить было бы глупо, а этих, — с нулями, со светом, с газом, — словом, с дыркой посередине, как у бабы, Киссур не жаловал.