Киборг и чародеи   ::   Уотт-Эванс Лоуренс

Его компьютер создавался для военных целей: пилотировать корабль, планировать маневры, определять положение объектов и выпускать по ним ракеты, анализировать виды оружия и сооружения врага. Но точность видео и голографического оборудования оставляла желать лучшего. Можно было, конечно, использовать прямой контроль, но это казалось Сланту неудобным, и он старался прибегать к нему как можно реже.

Таким образом, несмотря на постоянные шутки соотечественников над его пристрастием к чтению, он набил древний шкаф книгами, и тот следовал за ним повсюду, пока не оказался наконец на этом корабле. Каждую книгу он прочитал уже по крайней мере дважды, снова и снова рассматривая каждую фотографию.

Так же основательно он изучил всю библиотеку компьютера — и текстовую, и видео, — во всяком случае, он так считал, хотя не был в этом до конца уверен. Безусловно, он уже не раз вызывал каждое название, казавшееся хоть сколько-нибудь интересным. Пока компьютер пилотировал корабль, больше делать было нечего.

Сланту пришло в голову, что последние месяцы он все свое время проводит в рубке, на камбузе или в душе: может быть, поискать что-нибудь интересное в других отсеках? Или поменять дизайн рубки управления...

Он оглядел обтекаемую, яйцеобразную кабину, стены которой покрывал толстый ковер-хамелеон. И сам ковер, а с ним и стены, и пол, неуловимо перетекающие друг в друга, были сейчас цвета золотистого меда, и такими они оставались последние несколько недель. На ковер были приколоты три ярких нейлоновых гобелена, по одному с каждой стороны, а третий — прямо напротив книжного шкафа; цилиндрические светильники под разными углами выступали из стен, наполняя помещение мягким рассеянным светом. Меховой ковер, гобелены, шкаф и светильники — вот и вся комната, за исключением кушетки, на которой он сейчас лежал, и кабеля прямого контроля, вмонтированного в изголовье. Гм, может быть, стоило истратить деньги лучшим образом? Конечно, в задних отсеках корабля хранились и другие предметы обстановки. Там было несколько статуэток и небольших скульптур и целый набор занавесей всех цветов — от незатейливых занавесок из хлопка до портьер, созданных на основе кристаллических матриц, которые, колыхаясь, наигрывали странные мелодии.

Пожалуй, пришло время сменить обстановку, гобелены свое уже отслужили. На светильники можно поставить статуэтки, — где-то на борту должны быть гибкие диски, чтобы закрепить их на импровизированных пьедесталах.

Иной цвет, решил он, тоже будет приятной глазу переменой, и отдал мысленный приказ компьютеру. Тотчас же медовый ковер превратился в иссиня-черный. По контрасту с выступающими светильниками новая цветовая гамма оказалась тревожной, даже драматичной; на черном фоне остро вспыхнули гобелены — красный, голубой и золотой. Шкаф же, громоздкий и беспорядочно оклеенный открытками с видами несуществующих городов, был совсем уж нелеп в черном окружении и казался при этом подобранным на свалке. Может, для разнообразия приказать ковру стать белым?

Уже лучше. Светильники едва видимы, и, хотя книжный шкаф все еще выпадал из общей картины своей беспородностью, он не лез в глаза так назойливо.

Как обычно, игра с цветом пробудила в Сланте артистические наклонности. В колледже он изучал историю искусств, в основном потому, что эти семинары прекрасно укладывались в его расписание — деталь из прежней жизни, которую ему почему-то позволили помнить, — но его интерес к цвету, форме и композиции оказался неподдельным.