Луна   ::   Уэйнблум Стенли

Правда, в контракте с "Нейлан Драг" сказано "полный год", и он не получит ничего, если нарушит его... Ну и черт с ним. На что психу деньги?

Вся маленькая плакетка - лунарн, некоты, и Грант Кэлторп - была безумна. По крайней мере любой, кто рисковал ступить за пределы обоих полярных городов - северного Юнополиса и южного Гераполиса - был уже сумасшедшим. В городах можно было не бояться белой лихорадки, но где-то за двадцатой пареллелью...

Он утешал себя, вспоминая Землю. Всего лишь два года назад он был там счастлив, его знали как богатого и известного спортсмена. Да, он им был: с увлечением и азартом охотился на ножекрылов и мохнатых червей в горах Титана, а на Венере стрелял триопов и ногарей.

Так было до Золотого кризиса 2110-го, стершего в пыль все его состояние. Выбирая работу, он решил обеспечить свою жизнь, используя прежний межпланетный опыт - это было логично. И с энтузиазмом ухватился за шанс сотрудничать с "Нейлан Драг".

До этого он не бывал на Ио. Этот дикий маленький мир не был раем для охотников - здесь просто не на что было охотиться. Если бы его заносило сюда прежде, он никогда бы не пошел на эту работу. А так Ио представлялась ему чем-то вроде Титана, холодного, но чистого...

Вместо этого здесь было жарче, чем на Венерианских Сковородках, и здесь было полдюжины форм дня - солнечный день, день Юпитера, день Юпитера и Солнца, день Европы... Порой наступала настоящая, очень мрачная ночь. Вся эта катавасия совершалась за время сорокадвухчасового обращения Ио сумасшедшая смена света и светил. Он ненавидел головокружительные дни, джунгли и Идиотские Горы, встававшие за его хижиной.

Сейчас был день Юпитера и Солнца, и это было хуже всего, потому что далекое Солнце добавляло свою капельку жара к юпитерианскому. А чтобы окончательно досадить Гранту, надвигался приступ белой лихорадки. Он выругался - голову раскалывала боль - и проглотил еще одну таблетку лихранина. Его запас подходил к концу, надо будет не забыть попросить, когда транспорт... нет, он же улетит с ним!

Оливер потерся о его ногу.

- Идиоты-дураки-болваны-имбецилы... - любовно заметил некот. - С чего я должна плясать этот дурацкий танец?

- А? - сказал Грант. Он не мог припомнить, говорил ли что-то о танцах. Должно быть, решил он, вырвалось в бреду.

Оливер скрипнул, как дверь, затем захихикал, как лунарь.

- Все будет хорошо, - заверил он Гранта. - Папа должен скоро появиться.

- Папа! - повторил Грант. Его папа умер пятнадцать лет назад. - Откуда ты этого набрался, Оливер?

- Должно быть, это лихорадка, - безразлично заметил Оливер. - Ты славный котик, но если бы ты понимал, что говоришь. Хоть бы папа пришел... Он закончил глухим урчаньем, похожим на рыдание.

Грант ошеломленно уставился на него. Ничего такого он не говорил - тут он был уверен. Некот, видно, услышал это от кого-то еще. Кого-то? Где здесь "кто-то" ближе пяти тысяч миль?

- Оливер! - загремел он. - Где ты это слышал? Где?!

Некот испуганно попятился назад.

- Папа-идиоты-дураки-болваны-имбецилы, - сказал он возбужденно. - Валет червей бьет славного котика.

- Иди сюда! - зарычал Грант. - Чей папа? Где ты?.. Иди сюда, болван!

Он бросился к зверьку. Оливер поджал свою заднюю лапу и метнулся на колпак печки.

- Должно быть, лихорадка! - взвыл он. - Нет вам шоколада!

Трехлапой молнией он метнулся в дымоход. Когти проскрежетали по металлу, и он выдрался наружу. Грант выскочил за ним. От усилия заломило голову, и, хотя здоровой частью рассудка он понимал, что весь эпизод, без сомнения, бред белой лихорадки, он все же побежал.

Бег был кошмарным. Лунари мотали длинными шеями над зарослями травы-кровохлебки, и вкрадчивое хихиканье дурацких рож усиливало общее ощущение безумия.

Струйки зловонных, несущих лихорадку испарений взлетали на каждом шагу из рыхлой почвы.