Меч для Кащея, или Три дороги к Поклон-горе   ::   Синякин Сергей

Старый ворон, убедившись, что богатыри отъехали, надменно взгромоздился на камень, поискал у себя в перьях длинным клювом, встряхнулся и замер, вслушиваясь в удаляющийся стук подков и звяканье богатырских кольчуг.

4. АЛЕША ПОПОВИЧ

Пошел снег.

Снежная пыль, взвихренная неумолкающим ветром, неслась к горизонту, над которцм повисло красным яблоком заходящее солнце.

Попович с досадой огрел коня плетью: давай, пошевеливайся, не ночевать же в дороге. Конь встал, укоризненно косясь на всадника. Алеша прикрикнул на него было, но привстал ня стременах и увидел большой черный камень.

Опять! Алеша Попович сплюнул.

На камне было выбито четыре коротких строчки. "Жаждешь битвы-езжай прямо!" - гласила первая.

"Какая к черту битва! - зло подумал молодой богатырь.- Промерз до костей, живот от голода поднянуло, конь едва на ногах держится!", "Налево поедешь - себя познаешь!" - гласила вторая надпись.

Попович сморщился.

"Не поеду,- решил он вслух.- Знаем мы эти самопознания! На железах спать, камни жевать и духом сосредотачиваться. Лет через тридцать вернешься домой лысым и будешь в нирвану впадать, когда все добрые люди оброк собирают!" -"Направо поедешь - что будет узнаешь" - гласила третья надпись. "А надо ли? - хмыкнул про себя Попович.- Что будет, той и будет. От судьбы разве уйдешь?" Холод не располагал к философским раздумьям и Попович обратился к последней надписи.

"Хочешь покоя - возвращайся назад!" - гласила она.

"Ну нет! - возмутился богатырь.- Не для того из дома уезжал, чтобы бесславно назад возвращаться. Куда же ехать? Ежели по-доброму, то прямо ехать надо. Битва не страшна, а русское "авось" никогда еще не подводило. Но вот задача: конь устал, не выдержит конь дороги. А может направо поехать. Ну, узнаю судьбу. Что в том плохого?" Морозец поторапливал с решением и Попович решительно поворотил коня направо. Жеребец поворотил морду, оскалил в усмешке крепкие белые зубы:

- Не пожалеешь?

- Ну, ты, волчья сыть, травяной мешок! - привычно крикнул Попович на коня. Тот пошел резвой иноходью и вскоре выбрался к черному зеву пещеры. Смеркалось.

- Вот и ночлег,- сказал себе Попович, спешиваясь у пещеры и заглядывая во тьму ее зева. В пещере было пусто и тихо. Богатырь завел в пещеру коня, навесил ему торбу с овсом, зажег факел и огляделся. Сучьев у входа в пещеру валялось достаточг и вскоре замерцал во тьме теплый живительный огонек. По кaменным стенам пещеры заметались причудливые тени. Богатыр присел, протягивая руки к огню.

- Не дворец,- тоскливо сказал он.- Но жить можно.

В переметных сумах нашлась заветная фляжечка, да завалялся вялки кусок с парою ржаных сухарей. Настроение Поповичa улучшилось. Подкладывая в огонь сучья, задумался о товарищах. Где они, други верные? В каких они краях маются, задыхаются ли от жары? Дорого бы дал Алеша, чтобы были они нынче рядом. Не близок путь до Поклон-горы, всякое в пути может случиться. Доведется ли им встретиться?

Думал Попович и о доме родимом. Как там жена с близнятами управляется? Не напал ли в его, Алеши, отсутствие на город ворог злобный?

Вздохнул богатырь, глотнул из фляжечки полным глотком, глянул тоскливо на красные языки костра и принялся на ночь устраиваться.

- Погреться не пустишь, соколик? - спросили из-за спины и богатырь очнулся от своих невеселых дум.

Голос был старческим.

- У костра места много,- отозвался Попович.- Присаживайся, бабушка.

Послышались шаги и богатыря обдало ледянящим холодом.

Из мрака выступило белое пятно и медленно опустилось по другую сторону костра. Попович подбросил сучьев в огонь и пламя костра взвилось выше. При свете костра увидел Алеша худую костлявую старуху в белом рубище. От взгляда на нее богатырю стало еще холоднее Он глотнул из фляжечки, но теплее от браги пенной не стало.

- Что ж ты, мать, бродишь по такой стуже в худой одеже? - спросил Попович.