Меч на ладонях   ::   Муравьев Андрей

Рыжий, не по возрасту веснушчатый, среднего роста, но, как и его сородичи, широкоплечий и мускулистый наемник чувствовал себя неудобно среди леса и вдалеке от спасительного борта ладьи. Руки викинга то сжимали рукоятку засунутой за плечи секиры, то поправляли тул со стрелами, а ноги, уставшие в длительном переходе через незнакомые места, предательски дрожали и подгибались.

От рождения викинг получил лестное для каждого нурмана имя Торвальд [3] . Но мать его не перенесла родов первенца, и малыша воспитывал престарелый дед со стороны отца. Старик Бьерн был добрым и заботливым, но когда-то в молодости получил удар топором в лицо и страдал вследствие этого серьезным дефектом речи. Таким образом, клича неслуха-внука с крыльца землянки, он нередко проглатывал окончание имени, и грозное «Торвальд» постоянно изменялось то в «Торвал», а то и в «Торваль». Внук очень комплексовал. Окрестные дети со свойственной этому возрасту чуткостью, конечно же, поддержали такую трансформацию, так что к зрелости рыжеволосый лучник уже и позабыл то имя, которым его нарекли при рождении. Он даже посмеивался, что норнам [4] будет теперь нелегко отыскать нить судьбы, ведь искать девы будут одного, а находить другого.

…Грохотнул одинокий раскат грома. Сигпорсон чертыхнулся и прибавил шагу, сознавая, что его прохудившиеся сапоги не вынесут еще и дождя.

– Порази Тор этого римского выкормыша! – Еловая ветка, отведенная рукой, получив свободу, резко разогнулась, высыпав целую пригоршню иголок за шиворот уставшего беглеца и вызвав новую серию сквернословий.

– В задницу бы тебе эти иглы, – прошептал рыжий скандинав, отряхиваясь на ходу. Настроение, бывшее столь приподнятым в полдень, к вечеру явно шло на убыль. Впрочем, настроение как таковое не волновало потомка норвежских мореплавателей и пиратов. Куда больше его беспокоила погоня, несомненно высланная утром по его следам ярлом Гуннаром.

Остановившись отдохнуть, Торвал прикинул, где могут быть преследователи к этому времени. Даже конные латники, пошли их ярл в погоню с самого утра, в этих чащобах не могут быть сейчас ближе Гнилого ручья, а лежащая за ручьем топь заставит их спешиться. По всему, полдня в запасе у него оставалось.

Ярл Гуннар, посадник киевского кагана или, называя его по-новому, князя, владелец Хобурга и всех северных земель от фьорда Киерголлу до Волхова, четыре месяца назад нанял его, одного из самых известных лучников Норвегии, чтобы обучить своих сыновей искусству стрельбы. Богатый и образованный (по слухам, его в детстве обучил письму и еще каким-то тайным наукам плененный в набеге на Зеленый остров знахарь) ярл хотел воспитать из своих сыновей норвежских Гераклов и, подобно древним, нанял лучших ратоборцев и мудрецов Севера в учителя трем малолетним отпрыскам.

Торвал был среди избранных, но после месяцев трудов понял, что учительское поприще не для него. Да и рано еще не старому воину жить как бессильному старцу на подаяния от стола ярла. И когда половину луны назад в корчме у кузницы незнакомый захожий волхв за пятой или седьмой чашей эля перечислил ему то, что уже несколько недель шептало сердце, варяг понял: его судьба в очередной раз готова совершить зигзаг. Правда, непонятно, будут ли перемены добрыми или принесут конец его бурной жизни. Добрый жрец неведомого бога, обильно подливавший густой эль в кубок собеседника, умело подвел его к главному: учить надоело, а уходить с насиженного места с пустыми руками глупо. Только голожопый кмет [5] может пуститься в путь с котомкой на плече. Спину же воина должен украшать сверток с добычей, а его задницу – седло коня или скамья драккара.