Мудрец   ::   Сташефф Кристофер

- Но ты богиня, ты бесконечно разная! Стоит мне только начать привыкать к тебе, я открываю что-то новое, какую-нибудь такую сторону твоего существа, о существовании которой я до того и не подозревал, и заново влюбляюсь!

- И ты не понимаешь, что о тебе можно сказать то же самое? - Взяв его за подбородок, Рахани держала его голову так, что он не мог отвести глаза в сторону - как будто ему этого могло захотеться!

- Моя душа никогда не могла стать равной в этом твоей, - возразил Огерн.

- Но теперь она ближе ко мне, ибо под моим руководством ты постоянно растешь и меняешься, оставаясь в то же время все тем же славным, милым парнем, которого я выбрала, чтобы помочь Ломаллину в уничтожении Улагана, и послужить, таким образом, и мне. - Она наклонилась, чтобы еще раз поцеловать его. - Нет, я никогда не устану от тебя, Огерн, ведь в тебе неисчерпаемая глубина, пусть даже выявляю ее я.

- Ты создаешь ее!

Но она покачала головой:

- Душа растет в учении, а ты каждый день учишься у меня магии и узнаешь о том, как мир и Вселенная вращаются, развиваются и пенятся вокруг нас.

- И каждый день узнаю новую грань Рахани и новую любовную игру! Огерн улыбнулся, рука его снова пришла в движение.

Она вздохнула и опять схватила его за запястье.

- Я узнал, как нравиться богине, но откуда же во мне может открыться что-то новое для тебя?

- В тебе это есть и всегда было, ибо ты единственный из твоего поколения, рожденный одновременно и шаманом, и воином, - а тот, кто одновременно и шаман, и полководец, обязан видеть, что готовит грядущее, если его не изменить.

Огерн тяжко вздохнул:

- Должны ли мы думать о мире?

- Уже пять веков я прошу тебя заняться этим, - сказала она с упреком, встала, собрала свои воздушные одеяния, набросила Огерну на чресла набедренную повязку. - Пойдем и увидим мир таким, какой он есть и каким он может стать.

Он пошел за Рахани к краю обрыва. Он знал, что это не настоящее, отчаянно говоря самому себе, что то, что у него перед глазами, не более чем иллюзия. Он не знал, где они с Рахани жили, и начал понимать, что это место - не мир мечты, не царство снов, вроде шаманских, не пристанище для души, мир, который она решила показать ему сейчас, был самым настоящим.

- Посмотри на облака, - сказала Рахани. Огерн посмотрел и увидел, что туман вьется и сгущается. Движение захватило его; зрение потеряло остроту, и Огерн мог видеть лишь серые, невыразительные, бесформенные переливы. Потом туман начал редеть, проясняться, сначала в середине образовалась дыра, становясь все шире и шире.

Он увидел лицо незнакомца с черными волосами, подвязанными красной лентой, черными усами, коротко остриженной черной бородой. Он поднимает копье, потрясает им, его глаза блестят, рот открывается в крике. Он уменьшается, и скоро Огерн видит, что ниже пояса он - лошадь! Вместо шеи и головы у этой лошади человеческий торс, руки и голова человека! И он не один - по мере того, как он уменьшается, появляются один за другим такие же, все полу люди-полукони, все потрясают копьями или луками и кричат! Они становятся все меньше и меньше, и скоро Огерн видит еще больше таких же - и еще, и еще! В конце концов они так уменьшаются, что кажутся полем, вымощенным булыжником, тянущимся во все стороны, куда только можно дотянуться взором.

- Сколько их? - в ужасе шепчет Огерн.

- Более тридцати тысяч, - тихо отвечает Рахани. Огерн потрясение смотрит.

Он никогда не видел, чтобы собралось так много народа, даже никогда не слышал о таком!

- Как?

- Как они собрались в таком количестве? - Рахани поджимает губы. Когда их было мало и они голодали, к ним пришел Боленкар и показал одному племени, как можно раздобыть еды, уничтожив другое племя, забрав все их припасы и оружие, убив самых лучших в благодарственную жертву Боленкару. Он дал вождям оружие улинов, они сделали такое же из бронзы, признали его своим богом и стали ему поклоняться.