Мусорщик   ::   Брэдбери Рэй

---------------------------------------------

Брэдбери Рэй

Мусорщик



Рэй Брэдбери

Мусорщик

Л. Жданов, перевод

Вот как складывался его рабочий день.

Он вставал затемно, в пять утра, и умывался теплой водой, если кипятильник действовал, а то и холодной. Он тщательно брился, беседуя с женой, которая возилась на кухне, готовя яичницу или блины, или что там у нее было задумано на завтрак. К шести он ехал на работу и с появ-лением солнца ставил свою машину на стоянку рядом с другими машинами. В это время утра небо было оран-жевым, голубым или лиловым, порой багровым, порой жел-тым или прозрачным, как вода на каменистом дне. Иногда он видел свое дыхание белым облачком в утреннем воздухе, иногда не видел. Но солнце продолжало подниматься, и он стучал кулаком по зеленой кабинке мусоровоза. Тогда води-тель, крикнув с улыбкой "хелло!", взбирался с другой стороны на сиденье, и они ехали по улицам большого города туда, где ждала работа. Иногда они останавливались выпить чашку черного кофе, потом, согревшись, ехали дальше. На-конец приступали к работе: он выскакивал перед каждым домом из кабинки, брал мусорные ящики, нес к машине, поднимал крышку и вытряхивал мусор, постукивая ящиком о борт, так что апельсиновые корки, дынные корки и ко-фейная гуща шлепались на дно кузова, постепенно его за-полняя. Сыпались кости от жаркого, рыбьи головы, кусочки зеленого лука и высохший сельдерей. Еще ничего, если отбросы были свежие, куда хуже, если они долго лежали. Он не знал точно, нравится ему работа или нет, но так или иначе это была работа, и он ее выполнял добросовестно. Иногда его тянуло всласть поговорить о ней, иногда он совершенно выкидывал ее из головы. Иногда работа была наслаждением -- выедешь спозаранок, воздух прохладный и чистый, пока не пройдет несколько часов и солнце начнет припекать, а отбросы -- вонять. И вообще, работа как ра-бота: он был занят своим делом, ни о чем не беспокоился, безмятежно смотрел на мелькающие за дверцей машины дома и газоны, наблюдая повседневное течение жизни. Раз или два в месяц он с удивлением обнаруживал, что любит свою работу, что лучшей работы нет во всем мире.

Так продолжалось много лет. И вдруг все переменилось. Переменилось в один день. Позже он не раз удивлялся, как могла работа настолько измениться за каких-нибудь не-сколько часов.

Он вошел в комнату, не видя жены и не слыша ее голоса, хотя она стояла тут же. Он прошел к креслу, а она ждала и смотрела, как он кладет руку на спинку кресла и, не говоря ни слова, садится. Он долго сидел молча.

-- Что-нибудь стряслось? -- Наконец ее голос проник в его сознание. Она спрашивала в третий или четвертый раз.

-- Стряслось? -- Он посмотрел на женщину, которая за-говорила с ним. Ну конечно, это же его жена, он ее знает, и это их квартира, с высокими потолками и выгоревшими обоями. -- Верно, стряслось, сегодня на работе.

Она ждала.

-- Когда я сидел в кабине моего мусоровоза. -- Он про-вел языком по шершавым губам и закрыл глаза, выключая зрение, пока не стало темно-темно -ни малейшего про-блеска света, как если бы ты среди ночи встал с постели в пустой темной комнате. -- Я, наверно, уйду с работы. По-старайся понять.

-- Понять! -- воскликнула она.

-- Ничего не поделаешь. В жизни со мной не случалось ничего подобного. -- Он открыл глаза и соединил вместе похолодевшие пальцы. -- Это нечто поразительное.

-- Да говори же, не сиди так!

Он вытащил из кармана кожаной куртки обрывок га-зеты.

-- Сегодняшняя, -- сказал он. -- Лос-анджелесская "Таймс". Сообщение штаба гражданской обороны. Они закупают радиоустановки для наших мусоровозов.

-- Что ж тут плохого -- будете слушать музыку.

-- Не музыку. Ты не поняла. Не музыку.