Люди мы резкие (повести)   ::   Монах Евгений

- Айда ревизию производить!

Держа автоматы на изготовку, мы медленно двинулись между собачьих могил, выискивая раненых, а может даже - чем черт не шутит! - целых и невредимых врагов. По пути к нам присоединились четверо наших ребят. Должно быть, это были все, кто остался в живых. Значит, наши потери составляют восемь гавриков. Что ж, могло быть хуже. Впрочем, возможно, еще отыщутся подранки. Если у них ранения несерьезные и не требуют профессионального хирургического вмешательства - добивать их никто и не подумает. В натуре. Ей-богу то бишь.

Я как в воду глядел - один из наших схлопотал всего лишь одну дырку в плечо и, судя по трясущейся башке, легкую контузию от близкого разрыва гранаты. Скорчившись у гипсовой статуи какой-то псины, он таращил на нас бессмысленные глаза и беззвучно шевелил посиневшими губами. Рядом валялась его лупара - обрез охотничьего ружья.

- Валерка! - шумно обрадовался Цыпа, будто золотой клад нашел. - Жив, бродяга! Вот молодец!

- Он что, был твоим кентом? - полюбопытствовал я.

- Почему - был?! - возмутился соратник. - Рана-то плевая! Он оклемается, гарантия!

- Ну, это вряд ли! - мрачно усмехнулся я и, опустив ствол, дал короткую очередь поперек груди Валерки.

Из свежих пробоин забили маленькие красные фонтанчики, но тут же иссякли. Оно и понятно: слишком много было отверстий и внутрикровя-ное давление сразу сошло на нет.

- Зачем? - явно расстроился Цыпа, стараясь не встречаться со мной взглядом. - Пулю из плеча выковырять, что два пальца обоссать!

- Внимательнее надо быть, братишка! - по-отечески попенял я, поднимая с земли лупару, к концу ствола которой был привязан белый носовой платок. - Усек?

Мнение Цыпы о собрате мигом кардинально изменилось.

- Ах ты, сука! Предатель! Сдаться хотел?! - не выговаривая слова, а буквально плюясь ими, заорал он и, подскочив к трупу, стал его остервенело пинать.

Мне с невероятным трудом удалось оттащить бойца от бездыханного тела.

- Не глупи, Цыпленок! Во-первых, он уже благополучно помер, а во-вторых, ты же себе все штаны забрызгал! Выглядишь как мясник на бойне!

Цыпа уже не вырывался, но не потому, что благоразумно внял моим увещеваниям, - просто вконец обессилел да и рану свою сильно растревожил резкими телодвижениями, как можно было понять по насквозь промокшей повязке.

- Кто-нибудь хоть децал смыслит в медицине? - обернулся я к четверым мальчикам, равнодушно взиравшим на только что убитого товарища. Ребята аховые, много повидавшие в жизни, конечно, но такое бессердечие несколько покоробило меня. Все-таки слишком уж бесчувственно жестокие кадры подбирает Цыпа в нашу команду. "Отмороженные" глаза и застывшие лица-маски. Какие-то манекены, а не живые люди, в натуре.

- Я на фельдшера полтора года учился, - выступил вперед один из "манекенов", высокий рыжий парень с забавными конопушками на круглой морде. Весна на дворе, правда...

- Вот и ладушки! Почти профессор, значит, - усмехнулся я. - С нами пойдешь, надо Цыпу грамотно осмотреть и оказать ему первую врачебную помощь.

Остальные тоже не остались без дела - я поручил им стащить разбросанные по всему кладбищу тела в близлежащий овраг, где потихоньку и закопать.

- Особое внимание установлению личностей нападавших, - напутствовал я новоявленных могильщиков. - Документы и любые бумажки изымайте, авось сумеем разобраться, кто на нас бочку катит. Да, кстати, наших мальчиков в отдельной, более глубокой яме захороните. Кроме Валерки, разумеется. Лопаты в сарае...

По пути к дому-сторожке на краю собачьего кладбища я не сдержал тяжкого вздоха:

- Какой ужасный итог, Цыпа!

- Не переживай так, Евген. Жаль, ясно, ребятишек, но ты ведь известный фаталист. Просто судьба у них, по ходу, такая! Тут уж ничего не попишешь, как ты сам любишь говорить.