Пляска смерти   ::   Гамильтон Лорел

Чего Его Святейшество, похоже, не просек – так это что поднимать зомби – парапсихическая способность, и если мы не будем поднимать их регулярно за деньги, то в конце концов будем поднимать их случайно. В детстве я случайно подняла погибшую собаку, а в колледже – преподавателя-самоубийцу. И всегда гадала, не было ли и других, которые меня не нашли. Может быть, некоторые из случайно поднятых зомби, которые иногда появляются, – результат чьих-то нетренированных или вышедших из-под контроля способностей. Я одно только знала: если бы Папа как-нибудь в детстве проснулся, а в кровати у него свернулась клубком мертвая собака, он бы захотел научиться управлять своей силой. А может быть, не захотел бы. Может, он бы решил, что это зло, и молитвой можно его отогнать. Мои молитвы такого эффекта не возымели.

– Но ты же не хочешь на самом деле оставить это… этого ребенка, или что оно там.

Я вздохнула:

– Не знаю. Одно я знаю: я не могла бы уехать, сделать аборт и своим бойфрендам ничего не сказать. Никогда не сказать, что один из них мог иметь от меня ребенка. Просто не могла бы.

Она так затрясла головой, что волосы разлетелись у нее по лицу, закрыли глаза, и Ронни резко отвела их, будто дернула себя за волосы.

– Я пыталась понять, как это ты счастлива, живя не с одним мужчиной, а с двумя. Я пыталась понять, что ты любишь этого сукиного сына вампира – в каком-то смысле. Я пыталась, но если ты станешь размножаться… на самом деле родишь ребенка, этого я просто не смогу понять. Не смогу.

– Тогда не надо. Тогда уходи. Если не можешь понять, уходи.

– Я не в том смысле. Я в том, что не могу понять: зачем тебе так усложнять свою жизнь?

– Усложнять жизнь? Что ж, можно и так назвать.

Она скрестила руки на груди. Ронни – она высокая, стройная и белокурая. Все, о чем я в детстве мечтала. Даже грудь у нее достаточно маленькая, чтобы скрещивать руки на груди, а не под грудью – это мне тоже недоступно. Когда она в юбке, ноги у нее просто бесконечные, а у меня… А, ладно.

– Хорошо, значит, ты хочешь им сказать? Так скажи Мике и Натэниелу, чтобы принесли тебе тест, и проверься.

– Только после теста. Не хочу, чтобы кто-нибудь знал, пока я не знаю сама.

Она посмотрела на потолок, закрыла глаза и вздохнула:

– Анита, ты их обоих любишь. Спишь еще с двумя. Ты никогда не бываешь одна. Когда ты найдешь время купить тест, уж тем более уединиться, чтобы его сделать?

– Могу себе купить в понедельник, по дороге на работу.

Она на меня вытаращилась:

– В понедельник? Сегодня четверг! Я бы на хрен с ума сошла, если б мне надо было столько ждать. И ты сойдешь. Не выдержишь ты почти четыре дня.

– Может быть, у меня начнется. И к понедельнику мне уже не будет нужно.

– Анита, ты бы ничего мне не стала говорить, не будь ты уверена, что тест на беременность тебе нужен позарез.

– Когда Натэниел с Микой вернутся, они полезут под душ, потом оденутся – и прямо к Жан-Клоду. Сегодня времени не будет.

– Тогда в пятницу. Обещай мне, что в пятницу.

– Попробую, но…

– Кроме того, если ты попросишь своих любовников снова брать презервативы, думаешь, они не сообразят?

– О Господи! – вздохнула я.

– Ага, ты же сама сказала: если использовать презервативы, это безопасно. И не говори мне, что ты не собираешься к ним вернуться, хотя бы на время. Сможешь ли ты заниматься теперь незащищенным сексом и получать удовольствие?

– Нет.

– Так что ты скажешь мальчикам насчет этой внезапной необходимости? Погоди, у Мики же вазэктомия была еще даже до встречи с тобой. Он, как бы это сказать, более чем безопасен.

Я снова вздохнула:

– Ты права. Будь оно проклято, но ты права.

– Так что купи тест сегодня, по дороге.

– Нет, я не испорчу Жан-Клоду сегодняшний вечер. Он его несколько месяцев назад еще задумал.

– Ты мне этого не говорила.

– Не я задумала, он. Балет – это, честно говоря, не мое.