Под колесами - звезды   ::   Евтушенко Алексей

Однако русская природная лень и пресловутые обстоятельства не дали этим способностям развиться в нечто выдающееся, и получилось, что к тридцати пяти годам Егор Хорунжий стал очень хорошим, но все-таки ремесленником, в потаенном уголке души которого, правда, все еще прятался художник.

Он допил водку, закусил огурцом, запил все пивом и закурил новую сигарету.

Опьянение сделало свое дело.

Глухая тоска наконец-то чудесным образом преобразилась в ожидание чего-то светлого и хорошего, что непременно случится если и не сию же секунду, то уж завтра обязательно. Правда, при этом сильно путались остатки мыслей и никак не удавалось сообразить, во что же именно должно материально воплотиться это самое светлое и хорошее, но это было уже неважно. Главное, что все будет хорошо! Ведь пиво пока не кончилось, водка тоже, а тридцать пять лет совсем не тот возраст, когда человек – а тем более художник – уже ничего не может изменить в своей судьбе. Да! Буквально с завтрашнего же дня Егор Петрович Хорунжий, милостивые государи, решительно меняет образ жизни, и… берегись судьба-злодейка! Он еще всем покажет, на что способен!

Егор поднял пьяную голову к ночному небу, словно желая бросить ему вызов, и тут же узрел падающую звезду. Звезда была большая, яркая и падала как-то слишком медленно. "Пусть все получится!" – успел загадать он, прежде чем сообразил, что звезда падает не куда-нибудь, а непосредственно к нему во двор. А точнее – ему на голову.

– …твою мать!!! – заорал перепуганный художник, вскочил и, не помня себя, кинулся бежать со двора.

Однако изрядное количество водки с пивом, принятые в течение вечера внутрь, подвели Егора. Одна нога зацепилась за другую, и он грянулся оземь с крыльца во весь свой стовосьмидесятисемисантиметровый рост.



Глава 2

Пробуждение было трудным, но необходимым – тело настоятельно требовало посещения туалета. Кое-как разлепив глаза, Егор обнаружил себя в доме, лежащим ничком на собственном диване без рубашки и ботинок, но в джинсах и носках.

– Опять нажрался вчера, зараза, – констатировал он и попытался сесть.

Попытка удалась.

Теперь нужно было встать, набросить что-нибудь на плечи, сунуть ноги в старые растоптанные туфли и выйти на воздух, потому что туалет находился во дворе. Впрочем, процедура была привычной, и, уже возвращаясь к дому, Егор, к собственному удивлению, обнаружил, что утро теплое и солнечное, небо синее, а желудок требует пищи.

"Ни хрена себе!" – удивился он про себя и даже остановился, пораженный этим открытием. Такого с ним наутро после обильных возлияний давно не случалось. Обычно организм требовал срочной опохмелки, с отвращением отказываясь от какой бы то ни было еды.

"Это я еще, наверное, не протрезвел", – неуверенно предположил Егор, взглянув на часы, которые показывали девять утра, и внимательно прислушался к себе.

Немного побаливала голова, и хотелось пить, но почему-то не пива, а обычной холодной колодезной воды.

Егоров дом был подключен к городской водопроводной сети, однако во дворе имелся и колодец, вырытый еще дедом Егора в те времена, когда водопровод был недоступной роскошью для владельцев частных домов данного района города. Вода в колодце неизменно оставалась чистой, холодной и удивительно вкусной, поэтому водопроводом Егор пользовался исключительно для стирки, уборки и помывки, а воду для приготовления пищи всегда старался брать из дедовского колодца.

Колодезный сруб размешался между туалетом и баней, возле большой старен черешни, и Егору пришлось вернуться от крыльца назад.

Скрипнул ворот, мятое двенадцатилитровое ведро на цепи легко пошло вниз, с плеском черпануло воду, наполнилось… и вот уже нужно приложить немалое усилие, чтобы вытащить его из темной прохладной глубины на свет божий.

Этот процесс всегда доставлял Егору удовольствие. Было в нем что-то древнее, неизменное и надежное, как сама земля под ногами и небо над головой.