Архангел   ::   Харрис Роберт

Рапава открыл дверцу машины, и Берия залез на заднее сиденье, а Думбадзе, находившийся в каких-нибудь десяти шагах от них, вопросительно развел руками: «Мне-то что, черт побери, делать?», Рапава лишь дернул плечом: «А я, черт побери, откуда знаю?» Он обежал вокруг машины, сел за руль, включил первую скорость, и они поехали.

Рапава десятки раз проезжал эти двадцать километров до Кунцева — всегда ночью, в колонне машин, сопровождавших Генерального секретаря. И должен сказать тебе, парень, ну и спектакль это был! Пятнадцать автомобилей с зашторенными задними стеклами, добрая половина Политбюро: Берия, Маленков, Молотов, Булганин, Хрущев плюс охрана — выезжали из Спасских ворот Кремля и мчались со скоростью сто километров в час по улицам, вдоль которых стояли две тысячи энкавэдэшников в штатском, и милиция останавливала на перекрестках все другие машины. А в каком автомобиле едет Генсек, никто никогда не знал. Только когда сворачивали с шоссе в лес, один из больших «зилов» вдруг выскакивал вперед, во главу колонны, а все остальные замедляли ход, давая дорогу полноправному наследнику Ленина.

Однако в ту ночь, о которой рассказывал Рапава, ничего подобного не происходило. Широкое шоссе было пусто, и как только они пересекли реку, Рапава дал газу. Стрелка спидометра подскочила до ста двадцати, тем не менее Берия продолжал сидеть неподвижно, как скала. Через двенадцать минут они уже выехали из центра, а через пятнадцать миновали Поклонную гору, и машина сбавила ход, так как предстояло свернуть с шоссе. В свете фар замелькали высокие серебристые стволы берез.

Как было тихо, как темно в лесу, еле слышно шуршавшем, словно безгранично раскинувшееся море! Рапаве казалось, что этот лес тянется до самой Украины. Проехав с километр, они очутились перед первым заграждением — шлагбаумом на уровне пояса. Из будки вышли два энкавэдэшника в плащах и с автоматами, увидели в машине каменное лицо Берии, лихо отсалютовали и подняли шлагбаум. Еще какое-то время дорога петляла мимо нахохлившихся темных кустов, затем мощные фары «паккарда» вырвали из темноты второе заграждение — стену метров пять высотой с бойницами для стрелков. Невидимые руки распахнули чугунные ворота.

И вскоре появилась дача.

Рапава ожидал увидеть нечто необычное — он сам не знал, что именно: скопление машин, штатских, военных, хаос, обычно царящий в критической ситуации.

Но двухэтажный особняк был погружен во тьму, лишь над входом горел желтый фонарь. В свете его стоял полный чернявый человек — заместитель председателя Совета министров Георгий Максимилианович Маленков. И выглядел он, парень, очень странно: был почему-то в одних носках, а блестящие новые ботинки держал под мышкой.

Берия чуть не на ходу выскочил из машины и, подхватив Маленкова под локоть, стал его слушать, кивал, что-то тихо говоря, и то и дело поглядывал по сторонам. Рапава слышал, как он сказал: «Перенесли? Вы его перенесли?» Тут Берия посмотрел на Рапаву и щелкнул пальцами — Рапава понял, что ему велят подойти.

До сих пор, приезжая на дачу, он либо дожидался Хозяина в машине, либо шел в дежурку выпить и покурить с другими шоферами. Понимаешь, заходить внутрь было запрещено. Никто, кроме обслуги Генсека и приглашенных, не бывал внутри. И у Рапавы, когда он вошел в переднюю, чуть не перехватило от страха дыхание, словно его душили.

Маленков шел впереди, по-прежнему в носках, и даже Хозяин передвигался на цыпочках, а потому и Рапава старался не производить ни звука. В доме никого не было видно. Он казался пустым. Троица миновала коридор, затем мимо пианино вошла в столовую, рассчитанную на восемь человек. В ней горел свет. Занавеси были задернуты. На столе лежали какие-то бумаги и стояла подставка с трубками «данхилл». В одном из углов был патефон.