Попытка возврата   ::   Конюшевский Владислав

Так же пожимал на вопрос, о фамилии командующего немецкими войсками на нашем направлении и его начальнике штаба. Следователь спрашивал, названия каких городов и стран мне знакомы. Какие языки знаю. Позадавал вопросы на разных языках. После каждого вопроса внимательно смотрел и слушал, что отвечаю. Ну и в том же духе. Мурыжил часа два. Похоже, сам устал. В конце я, уже задолбавшись отвечать, спросил:

– Ну что скажете, товарищ старший лейтенант. Кто я? Шпион?

– На шпиона вы мало походите. Скорее, диверсант.

Старлей улыбнулся одними губами и продолжил:

– И слишком уж ненадежен способ внедрения. Я склонен, скорее, думать, что вы советский командир, возможно, из осназа. Очень у вас подготовка специфическая. Поэтому и думаю, что командир, для бойца вы чересчур резвый. Да и возраст… Но мы вышлем ваше фото в архивы и постараемся все выяснить. Так что, счастливо оставаться.

Он встал, поправил ремень и, пообещав еще встретиться, вышел. А я откинулся на подушку, переводя дыхание.

Вечером опять пришли Гусев с полковником. На этот раз с ними была мощная Зинаида Пална и Айболит. Меня опять размотали, и доктор, тыча пальцем, быстро говорил:

– Вот видите? Видите? А ведь была сложная операция! Пуля кость задела! Я же ему полплеча разворотил! А сейчас?!

Покосившись на плечо, я обнаружил, что шрам стал еще более бледным. Да что там более бледным. Его почти не видно было! Семен Лазаревич тем временем, подпрыгивая, продолжал:

– Если бы не я сам все делал, не поверил бы, что этот человек позавчера лежал у меня на столе! Но какая потрясающая скорость регенерации!

Доктор закатывал глаза и, причмокивая, щупал меня. Стало щекотно. Полковник выглядел несколько растерянным.

– Так он раненый или здоровый?

– Мы еще возьмем анализы, но сейчас могу сказать, что он практически здоров! А ведь предварительные обследования не показали никаких отклонений от нормы. Все было в порядке – большое количество лейкоцитов, но это соответствовало картине ранения и еще…

Тут доктор перешел на латынь, изредка разбавленную русскими словами, и я перестал его понимать. Наконец он выдохся, добавив:

– У меня были случаи быстрого заживления, но такого я еще не встречал.

Тут вступила молчавшая Зинаида Пална:

– А тетя Дуся рассказывала, что видела человека, который себе вообще потерянные пальцы смог отрастить.

Айболит, вскинув мушкетерскую бородку, тут же возразил, что в справочниках этот случай не отражен и документального подтверждения нет. Потом, видя растерянность врачихи, добавил, что всякое случается и многое наука объяснить не может. Полковник же, вычленив для себя главное, сказал:

– Если он здоров, то сегодня берите ваши анализы, а завтра мы его забираем!

И уже обращаясь ко мне, спросил:

– Плечо, голова не болит?

– Да уже с утра ничего не болит, как проснулся.

Он непонятно хмыкнул и, еще раз пообещав завтра с утра забрать, ушел вместе с Гусевым. А меня уложили на койку и начали тыкать иголками. Потом стучали молотком. Потом занимался приседаниями и мне мерили давление. Потом, потом, потом… Я уже стал выдыхаться – и тут наконец от меня отстали.

Наутро нарисовался Гусев. Радостный, как три рубля нашел. Он хлопнул на кровать пакет с формой и велел одеваться. Шедший за ним боец поставил сапоги возле кровати и удалился. Разорвав бечевку, я прикинул робу на себя. Вроде подходит. Гусев, видя мои сомнения, уверил, что будет в самый раз. Надел на себя. Действительно, все впору. Гимнастерка была без петлиц. На пилотке шел малиновый кант, но особенно меня вырубили галифе синего цвета. Это что, для маскировки? В траве меньше видно? Или чтоб в толпе гомиков не выделяться? Но я оставил сомнения при себе, что поделать, если сейчас такая форма одежды существует, и, намотав портянки, надел сапоги. Затянул ремень, собирая складки сзади.