Мари из Порт-ан-Бессена   ::   Сименон Жорж

— Ты хоть слышишь, что тебе говорят?

Ну разумеется, она слышала! Но чего ради отвечать, если они все равно будут сердиться?

— Ты могла бы и открыть рот, когда мы тут все занимаемся твоей судьбой!

— Я остаюсь здесь!

— А что ты собираешься делать в такой дыре, как Горт-ан-Бессен? Здесь ты не найдешь ни одного места…

— Одно уже есть.

— Это где же?

— В «Морском кафе».

— Ты хочешь устроиться в кафе прямо сейчас? Чтобы кончить, как твоя сестра?

— Это говорилось в присутствии Одиль, которая и не подумала на них обидеться. Одиль ела и слушала их жалобным видом, но вид этот объяснялся скорее тем, что она замерзла на кладбище, а вовсе не какими-нибудь другими причинами. Никто ее не приглашал остаться к обеду. Ее туда, кстати, и не тянуло, но она все-таки осталась, рассудив, что ей следовало бы так поступить. Жабер поначалу был поражен ее наманикюренными красными ногтями, но теперь попривык к ним, тем более что, наевшись, он отяжелел, раскраснелся и его клонило ко сну.

Он знал, что говорили о нем, об Улитке, о Жозефе, но понятия не имел, что, собственно, они решили, а сейчас лишь ждал яблочного пирога, лежавшего, за неимением — Другого места, на кровати.

В «Морском кафе» Шателар, сидя перед окном, съел Заказанную им порцию рыбы, затем, чтобы скоротать время, сам с собой поиграл на бильярде, поскольку все разошлись по домам обедать. В конце концов он вошел на кухню, где устроились поесть хозяин с хозяйкой, и запросто уселся верхом на соломенный плетеный стул.

— Не беспокойтесь из-за меня!.. Кстати, скажите-ка, долго это еще будет там, наверху, продолжаться?

— До трех часов уж точно, — кивнул хозяин, не любивший, чтобы клиенты заходили к нему, пока он обедал.

— Что с ней будет, с этой малышкой?

— С Мари-то? Она с сегодняшнего вечера работает у нас. Она сама сюда захотела…

— И сколько же вы ей положили?

— Сто франков в месяц, жилье, стол и чаевые…

— А уборка тоже на ней?

— И уборка, и все остальное… Другая девушка увольняется, потому как, видите ли, снова забеременела…

— Давайте-ка лучше я возьму ее, — сказал Шателар.

— Кого?

— Мари, разумеется?.. Кого же еще?.. Вы знаете «Кафе Шателара» на набережной в Шербуре?

— Это ваше?

— Мое… Ну а у вас-то, как тут идут дела?

Он держался совсем как дома, рассуждая о своем ремесле, наливая кофе прямо из кофейника, стоявшего на плите.

— Я с ней не знаком. Да и видел-то я ее лишь мельком, в похоронной процессии… Она непохожа на свою сестру!

Он опять вернул разговор к Мари, которая действительно отличалась от Одиль во всем. Одиль была толстушкой с мягким розовым телом, тонкокожая, с глазами, распахнутыми, как у ребенка, послушная и уступчивая. Она краснела или плакала от пустяка и не знала, как бы только угодить окружающим.

Другая же сестра, едва начавшая формироваться, с почти плоской грудью, длиннобедрая, с выпуклым животом, с жесткими и всегда плохо расчесанными волосами, не интересовалась окружающими и еще меньше старалась им понравиться. Она смотрела на них исподлобья. Свои мысли она оставляла при себе.

— Бедняга Жюль был молодцом… Он спустил все денежки на лечение жены, а она пять лет оставалась совершенно, как говорится, беспомощной, в их дом постоянно ходили врачи, а операции стоили бешеных денег…

Но эти люди и события были слишком далеки от Шателара, чтобы растрогать его. Время от времени он подходил к окну и разглядывал разводной мост, две одноколки, начало улочки, на которой все никак не мог закончиться обед.