Роковая музыка (Музыка души)   ::   Пратчетт Терри

Она ощущала раздражение и беспокойство — чувства, обычные для тех, кто имел дело с этой девочкой. Бумаги помогали ей чувствовать себя лучше. Они были более надежными.

Кроме того, была еще проблема этой… аварии.

Мисс Буттс уже приходилось сообщать такие известия. Этого не избежишь, если вы руководите крупной школой-интернатом. Родители многих воспитанниц частенько оказывались за бортом того или иного бизнеса, и иногда это был бизнес того сорта, в котором возможность разбогатеть шла рука об руку с риском повстречать малосимпатичных людей.

Мисс Буттс знала, как действовать в подобных случаях. Это болезненно, но время лечит. Сначала потрясение, слезы, а затем, в конце концов, все проходит. Люди знают, что делать с несчастьями. У них есть что-то вроде инструкций, заложенных в подсознание. Жизнь-то продолжается.

Но этот ребенок просто спокойно сидел перед ней, и все. Это было спокойствие, которое выбивало почву из-под ног у мисс Буттс. Несмотря на долгую жизнь в печи образования, которая незаметно высушила ее, она не была жестокой женщиной, а просто добросовестной сторонницей уместности. Она полагала, что знает, что должно происходить в таких ситуациях и испытывала смутное раздражение оттого, что оно таки не происходит.

— Кхм… Если тебе хочется остаться одной, чтобы поплакать… — предприняла она попытку направить события в нужное русло.

— Это поможет? — спросила Сьюзан.

Это помогло бы мисс Буттс.

— Я хотела бы знать — все ли ты поняла из того, что я тебе сказала? — вот и все, что она смогла заметить.

Девочка уставилась в потолок, как будто решала сложную алгебраическую задачу, а затем ответила:

— Я думаю — пойму.

Это выглядело так, как будто она уже все знает и как-то с этим разобралась. Мисс Буттс просила учителей внимательно присматривать за Сьюзан. Те отвечали, что это непросто, потому что…

Раздался стук в дверь, такой робкий, как будто его произвел некто, кто предпочел бы остаться неуслышанным. Мисс Буттс вернулась к действительности.

— Входи, — сказала она.

Дверь бесшумно отворилась. Сьюзан никогда не производила шума. Все учителя замечали это. Это просто жутко, говорили они. Она возникает прямо у вас перед носом, когда вы меньше всего этого ожидаете.

— А, Сьюзан, — сказала мисс Буттс. Бледная улыбка пробежала по ее лицу, как нервная дрожь по шкуре испуганной овцы. — Пожалуйста, садись.

— Конечно, мисс Буттс.

Мисс Буттс переложила листки бумаги.

— Сьюзан…

— Да, мисс Буттс?

— Мне неприятно это говорить, но выяснилось, что ты опять отсутствовала на уроках…

— Я не понимаю, мисс Буттс.

Директриса наклонилась вперед. Она чувствовала смутное раздражение на саму себя, однако… что-то неприятное было в этом ребенке. Блестящие успехи в тех предметах, которые ей нравились, безусловно. Но этот был тот блеск, которым сверкает алмаз — холодный блеск острых граней.

— Ты опять делала это? — спросила она. — Ты обещала прекратить эти глупости.

— Мисс Буттс?

— Ты опять становилась невидимой, не так ли?

Сьюзан залилась румянцем. То же, несколько менее розово, сделала и мисс Буттс. «Я понимаю, подумала она, что это нелепо. Это противоречит здравому смыслу. Это… ох, нет…»

Она отвернулась и прикрыла глаза.

— Да, мисс Буттс? — спросила Сьюзан — за секунду до того, как мисс Буттс произнесла: «Сьюзан…». Мисс Буттс содрогнулась. Это было еще одно, что замечали учителя. Иногда Сьюзан отвечала на вопрос прежде чем вы его задавали.

Она попыталась успокоиться.

— Ты все еще сидишь здесь, не так ли?

— Конечно, мисс Буттс.

Нелепость!

Это не было невидимостью, сказала она себе. Она просто старается быть незаметной, только и всего.

Она… Кто?

Мисс Буттс сконцентрировалась.

Для такого случая она написала себе небольшую записку и положила в папку.