Руки Бьянки   ::   Старджон Теодор

Он легко нашел указанный дом, потому что он действительно стоял вдалеке от дороги. Со всех сторон его окружали пустыри, словно жители поселка сознательно стремились отгородиться от него и его обитателей.

- Что тебе надо? - хрипло спросила мать Бьянки, отворяя ему дверь.

- Можно мне войти?

- Зачем?

- Можно мне войти? - повторил Рэн.

Мать Бьянки сделала такое движение, будто собиралась захлопнуть дверь прямо перед его носом, потом неожиданно отступила в сторону.

- Проходи.

Рэн вошел и остановился на пороге. Мать Бьянки пересекла комнату и села в густой тени, которое, отбрасывало донышко старой масляной лампы. Рэн опустился на шаткий трехногий табурет напротив. Бьянки в комнате не было.

Женщина хотела что-то сказать, но неловкость помешала ей произнести хоть слово, и тогда она, как щитом, снова закрылась своим молчаливым горем. Лишь время от времени она бросала на Рэна короткие взгляды исподлобья. Рэн сидел спокойно, сложив руки на коленях, и в его глазах тлел огонек неуверенности.

- Гхм.... - откашлялась мать и снова надолго замолчала, впрочем, уже простив юношу за его непрошеное вторжение. Неожиданно она сказала:

- ..Дело в том, что ко мне уже давно никто не заходит. Раньше-то все было по-другому. Когда-то я была красива...

И она снова замолчала. Потом слегка наклонилась вперед, ее лицо вынырнуло из тени, и Рэн увидел, какое оно сморщенное и затравленное. Женщина была сломлена невзгодами, задавлена нищетой и не хотела, чтобы над ней смеялись.

- Да, - сказал он мягко, и женщина со вздохом откинулась назад, так что ее лицо снова исчезло. Некоторое время она ничего не говорила - просто сидела, рассматривая Рэна и чувствуя, что он начинает ей нравиться.

- Мы были счастливы вдвоем, - сказала она немного погодя. - А потом родилась Бьянка. Он не смог полюбить ее, бедняжку, как не смогла и я. В конце концов он бросил нас и ушел. Я осталась, потому что была ее матерью. Нет, если б я могла, я бы тоже бросила ее и бежала куда глаза глядят, но меня здесь слишком хорошо знают, а у меня нет и никогда не было ни гроша.., просто ни гроша. В конце концов меня все равно заставили бы вернуться, чтобы заботиться о дочери. Впрочем, сейчас это уже не имеет значения, потому что я никому не нужна. Люди не хотят видеть ни меня, ни мою дочь; они...

Рэн неловко пошевелился, потому что женщина плакала.

- У тебя найдется для меня комната? - спросил он.

Ее голова снова показалась из тени, и Рэн быстро добавил:

- Я буду платить каждую неделю, и принесу свою постель и прочее...

Он буквально трепетал при мысли, что ему откажут. Женщина снова слилась с темнотой.

- Если хочешь... - сказала она, еще не в силах поверить в свою невероятную удачу. - Только зачем тебе?.. Впрочем, я думаю, что если бы у меня были хоть какие-то продукты и желание возиться с кастрюльками, я сумела бы сделать так, что у меня любому человеку было бы хорошо. Но... Зачем это тебе?

Она поднялась, но Рэн, поспешно вскочил и заставил ее снова сесть. Сам он остался стоять, грозно возвышаясь над ней.

- Ты не должна задавать мне этот вопрос. Никогда, - проговорил он с расстановкой. - Никогда, слышишь?

С трудом сглотнув, она утвердительно кивнула.

- Я вернусь завтра с постелью и с вещами, - подвел он окончательный итог.

С этими словами Рэн вышел, оставив ее, обернутую, как в кокон, в свое несчастье и удивление, сидеть в тени от лампы и моргать глазами.

В деревне много говорили об этом его поступке.

- Рэн переехал к матери Бьянки, - говорили одни. - Должно быть, затем, чтобы...

- Ах! - восклицали другие. - Рэн всегда был странным. Наверняка это потому, что...

- О, нет! - с негодованием возражали третьи. - Наш Рэн - хороший парень, он не стал бы...

Узнал об этом и Хардинг.