Сильмариллион   ::   Толкин Джон Роналд Руэл

Звук непрестанно чередующихся, дивно гармоничных мелодий взлетал и падал; чертоги Илуватара наполнились им и Музыка выплеснулась наружу, в Ничто обратив его в Нечто. Подобной Музыки не создавали доселе Айнуры, и только после конца Дней предначертано создание лучшей. Исполнить ее пред Илуватаром предстоит двум хорам: хору Айнуров и хору Детей Илуватара. Только тогда станет возможным полное воплощение замысла Единого, только тогда Музыка обретет Бытие, только тогда каждый наконец постигнет цель своей жизни и поймет ближнего своего и дальнего, и только тогда вдохнет Илуватар тайный огонь в их помыслы, ибо только тогда он будет удовлетворен.

А сейчас сидел Илуватар и слушал, и Ему нравилась эта Музыка без единой ноты фальши. Тема ширилась, развивалась, но тут Мелькор захотел ввести в мелодию звуки собственных дум, противных теме Илуватара, потому что возжелал он возвысить силу и славу назначенной ему партии надо всеми.

Более других Айнуров одарен был Мелькор могуществом и знанием, и во всех дарах собратьев своих имел он долю. Часто отправлялся он один в Ничто, в надежде найти Вечное Пламя и самому стать творцом. Нетерпелив и честолюбив был Мелькор и считал, что напрасно мешкает Илуватар обращать Великую Пустоту Ничто в Нечто. Вечного Огня он не нашел – только Илуватар владел им. Но в долгих одиноких поисках думы Мелькора приняли строй, отличный от дум его собратьев. И теперь он вплетал эти думы в свою партию. Тотчас же в стройном звучании возник диссонанс.

Певшие рядом с ним Айнуры смутились, мелодии их начали стихать, а некоторые не смогли преодолеть силы Мелькора и стали вторить его музыке. Она же, окрепнув, заглушила и вобрала все другие мелодии в шквал своих бурлящих звуков.

Недвижно сидел Илуватар, вслушиваясь в это новое звучание. Казалось, трон Его стоит в центре неистовой бури, а вокруг сшибаются яростные темные волны. Видели Айнуры, как, улыбаясь, встал Илуватар и поднял левую руку. Тотчас посреди гремящих звуков начала зарождаться и крепнуть новая тема, одновременно и похожая, и отличная от предыдущей, но красотой звучания превосходящая прежнюю. Снова взметнулся диссонанс Мелькора, вступил с нею в спор, и снова нахлынула волна звуков, ярилась и клокотала, пока голоса Айнуров не потонули в ней и не смолкли, оставив лишь тему Мелькора.

Снова встал Илуватар, но теперь не улыбался Он больше. Поднялась правая рука Единого, и вот родилась среди смятения третья тема, не похожая на предыдущие. Поначалу казалась она тихой, нежной и чистой капелью ласковых звуков, но не было силы заглушить ее. Она набирала глубину и мощь, черпая их в самой себе, и вот уже казалось, что две совершенно разные мелодии звучат перед троном Илуватара. Глубока, широка и прекрасна была одна из них, ее красота рождалась из безмерной печали. Другая мелодия, хотя и обрела теперь цельность, оставалась громкой, блестящей, бесконечно повторяющейся пустотой. Мало в ней было гармонии, разве что звенящий унисон множества труб, повторяющих три-четыре ноты. Но как бы ни бушевали звуки, пытаясь заглушить первую мелодию, она легко вбирала гром и грохот в свой скорбный узор.

В миг наивысшего накала этой борьбы, когда содрогнулись чертоги, а по Безмолвию, доселе неподвижному, пронесся трепет, встал Илуватар, и грозен был Его лик. Воздел Он руки и единым аккордом, пронизавшим Бездну и Свод Небес, оборвал Музыку.

И сказал тогда Илуватар:

– Могучи Айнуры и не последний из них Мелькор. Но Я – Илуватар! Я покажу вам, что сотворили вы своей музыкой. И ты, Мелькор, поймешь, что нет темы вне Меня, и нет силы превыше Моей, но источник всего – Я. Как бы ты ни противился, удел твой – быть послушным исполнителем Моих замыслов создания чудес, которых не в силах представить твой разум.