След гунна   ::   Говард Роберт Ирвин

Кривая сабля сверкнула в смуглой руке, и к небесам вознесся гортанный победный клич, – но через мгновение он сменился возгласом изумления, когда неожиданная тень метнулась из-за деревьев наперерез турку.

Словно пушечное ядро, огромный чалый жеребец налетел на низкорослого коня азиата, не успевшего отскочить в сторону. Ударив сбоку, он повалил его на землю и обрушил тяжелые копыта на голову выпавшего из седла седока.

Турлоф натянул поводья, поворачивая жеребца в сторону остальных турок, завывших, как волки, от изумления и ярости, но тут же бросившихся на него в атаку с обеих сторон. Тот, который был ближе, уже занес свою кривую саблю над головой Турлофа, но кельт выставил вперед щит и ударил почти одновременно. Острое лезвие топора прошло сквозь тюрбан азиата, раскроив ему череп. Не успел он вывалиться из седла, как Турлоф уже отразил щитом удар другой занесенной над ним сабли. Светловолосый юноша, обернувшись, увидел схватку и немедленно повернул коня, чтобы прийти на помощь своему спасителю, но сражение закончилось еще до того, как он приблизился.

Последний оставшийся в живых турок попытался атаковать Турлофа слева, рыча и воя, как безумный, и надеясь, что враг не сможет достать его своим окровавленным топором прежде, чем развернет коня или переложит оружие в левую руку. Он замахнулся кривой саблей, и – в этот момент светловолосый юноша увидел такой трюк, о каком прежде никогда даже не слышал. Турлоф привстал на стременах, наклонился влево и отразил удар сабли топором, а затем резко выбросил вперед руку со щитом, подобно тому как кулачные бойцы разят противника прямым ударом кулака. Злорадно ухмылявшийся азиат взвыл от ужаса и смертельной боли, когда острый шип, что находился в самой середине щита, пронзил насквозь его яремную вену. Кровь потоком хлынула из шеи, и турок с диким ревом повалился на землю. Вырвав в агонии клок своей окровавленной бороды, через мгновение он скорчился и затих.

Турлоф повернулся, взглянул на юношу, остановившего своего коня рядом с его чалым жеребцом. Раненый воин заговорил с кельтом на языке, который тот мог понять:

– Благодарю тебя, брат, кто бы ты ни был. Эти псы собирались доставить мою голову Хогар-хану, и, если бы не ты, скорее всего, им бы это удалось.

Их было четверо, когда они набросились на меня в камышах, но одного мне удалось убить. Оставшиеся трое озверели и хотели разорвать меня на куски, но всего лишь перебили мне руку и сломали меч, так что я вынужден был спасаться бегством. Скажи мне свое имя – ведь мы действительно можем оказаться братьями.

– Меня зовут Турлоф Даб, что означает Черный Турлоф, – ответил кельт. – Я из рода О'Брайенов, из земли Эрин. Но сейчас я изгнанник. Я покинул родину и странствую по свету уже много лун.

– А меня зовут Сомакельд, – сказал юноша. – Мой народ – тургославы, что обитают в степях. Вон на той линии горизонта стоят сейчас временные жилища моих сородичей. Поедем со мной, тебя там радушно примут.

– Дай я сначала посмотрю твою руку, – сказал Турлоф, а юный славянин засмеялся, уверяя, что это всего лишь царапина.

Кельт, опытный и искусный в деле врачевания ран, вправил сломанную кость и крепко перевязал глубокую рану от сабельного удара корой и паутиной. Сомакельд не издал ни единого звука и даже не поморщился от боли, а когда Турлоф закончил, спокойно поблагодарил его. Затем они вместе поскакали в славянский лагерь.

– Где ты научился понимать мой язык? – спросил Сомакельд.

– Я повидал много разных племен, живущих в лесах, – ответил Турлоф. – Они родственны степным народам, и язык почти такой же. Но скажи мне, Сомакельд, откуда здесь взялись эти турки, которых мы убили? Я видел татар – временами они совершали набеги на лесные племена, – но империя турок, как я думал, лежит далеко к югу.

– Да, это так, – кивнул Сомакельд. – Но этих псов изгнали их же сородичи.