Снег в сентябре   ::   Кириллов Дмитрий

Небольшую ложку меда добавило в известную бочку сообщение "сорочьего радио", что последнего урока не будет (есть время потусоваться в коморке у Ивана Васильевича). Десять минут до урока Гордей посвятил тому, что пересказал вкратце содержание фильма "Брат" Зое. С некоторых пор выяснилось, что она стала довольно благодарным слушателем "Ты очень занятный. Дятлов"- сказала она как-то. Дятлов испытал тогда чувство, будто сама Уитни Хьюстон проходя мимо слегка чмокнула его в щеку. Уши горят, словарный запас беднеет!

В 8-30 дверь кабинета закрылась за Клавдией Семеновной и Зоя опять стала холодной и отстраненной.

В 8-30 Дятлов (балбес этакий!) имел уже одну двойку, а в 8-50 - две. Каждую класс приветствовал веселым смехом (особенно выделялись гнусавые взвизгивания Валентина).

На общей биологии Гордей делал доклад на свободную экологическую тему. "Амазония - один из интереснейших регионов. Амазонские леса являются настоящими зелеными легкими планеты"- обстоятельно излагал он. Андрей Дмитриевич дал время для вопросов из зала. Задали вопросы лишь два человека: Зоя - из интереса. Валька - из вредности. Получив заслуженную пятерку, он небрежно плюхнулся на место и улыбнулся Зое. После урока он дал ей посмотреть книгу об Амазонии.

* * *

77 создавал в себе слепок утерянного мира. Землянин скучал бы по дому, ностальгировал бы, так сказать. 77 не умел этого, так как частица дома всегда была в нем. Утратив ее, он бы умер. Органы слуха практически постоянно слышали флейтовый свист пяти ветров среди фиолетовых холмов. Орган равновесия в груди ощущал вибрацию, когда он проваливался в горы оранжевого слоевища местной флоры. Его вечно меняющая цвет кожа чувствовала обычную дневную температуру родной планеты (которую он так и называл - моя планета, ибо все остальные для него имели цифровые значения), составляющую 31,50С. Периодически она сменялась ночной - 22,50С. Он видел чужой мир как бы через призму своего мира. Это и спасало его рассудок. Тело его, имеющее небывалое количество суставов, что придавало ему высокую гибкость, удобно располагалось в кресле. Он был напряжен так, что болел, кажется, даже хрящевой скелет. 77 проецировал образ Е. Онегина на склон холма своей планеты. Создание живых картин из частей разных мазков было его пожизненной ролью дома. Сюртук Е. Онегина был фиолетовый, под цвет холма. Митька, странным образом, научившийся видеть мир 77-го, критически мяукнул.

* * *

Гордей вернулся домой счастливым. На то были радикальные причины:

- во-первых, Зоя через час зайдет за книгой об Амазонии,

- во вторых, пятерка за доклад - явление в этом доме не частое (мама отметит это дело пирогами),

- в третьих, 77-ой еще утром перешел на более высокий уровень перестройки окружающего пространства, и он, понимая, какое впечатление произведет на Зою эта модернизация во главе с самим ее автором,

- в четвертых, по-весеннему светило солнце, и это усиливало эффект от трех предыдущих факторов.

Вид собственной комнаты его потряс. Гордей пересек ее по невидимой диагонали, делящей пространство на две зеркальные половины, затем, ухватившись за край полки с книгами, корешки которых приобрели фиолетовый оттенок от соседства полупрозрачного фиолетового холма, и, оторвав ноги от пола, завис в воздухе под углом 90 градусов к стене. Затем, оттолкнувшись от полки, поплыл по воздуху. Пролетая мимо зеркала, Он кивнул стройному человеку в странной одежде, который с достоинством разглядывал свое отражение. Евгений (Гордей узнал портрет из книги) ответил ему гордым наклоном головы.

Эпилог

Город показался совсем крошечным. Они летели, выстроившись клином. Время от времени им попадались диковинные полупрозрачные птицы. Рука Гордея сжимала Смуглую ладонь Зои. Митьку, не пожелавшего остаться дома, пришлось сунуть за пазуху, откуда он теперь смотрел вниз изумленными глазами.