Создания света - создания тьмы   ::   Желязны Роджер

Ты рад?

— Да, Хозяин.

— Ты помнишь мое обещание?

— Да. Ты сказал мне, что если я верно прослужу тебе в течение тысячи лет, ты возвратишь мне мое имя. Ты расскажешь мне, кем я был на Средних Мирах Жизни.

— Ты ошибаешься, слуга, ибо этого я не говорил.

— Ты?..

— Я сказал, что дам тебе какое-нибудь имя, а это — совсем другая вещь.

— Но я думал…

— Меня не интересует, что ты думал. Ты хочешь получить имя?

— Да, Хозяин…

— …Но ты предпочел бы свое старое? Ты это пытаешься сказать?

— Да.

— Ты действительно думаешь, что кто-то может помнить твое имя через десять столетий? Ты думаешь, что был столь велик на Средних Мирах, что кто-то мог записать твое имя, что оно могло быть важным для кого-то?

— Я не знаю.

— Но ты хочешь его вернуть?

— Если бы смог, Хозяин.

— Почему? Зачем оно тебе?

— Потому что я ничего не помню о Мирах Жизни. Мне хотелось бы знать, кем я был, когда пребывал там.

— Зачем?

— Я не могу ответить, потому что не знаю.

— Из всех мертвых, — говорит Анубис, — одному тебе я вернул полное сознание для службы здесь. Может быть, тебе кажется, что это — следствие твоего былого величия?

— Я часто удивлялся, почему ты так сделал.

— Что ж, я успокою тебя, человек. Ты — ничто. Ты был ничем. Тебя не помнят. Твое смертное имя ничего не значит. Человек опускает глаза.

— Ты сомневаешься в моих словах?

— Нет, Хозяин…

— Почему?

— Потому что ты не лжешь.

— Тогда позволь мне доказать это. Я забрал у тебя воспоминания о жизни только потому, что они могли бы причинять тебе боль среди мертвых. Но теперь пора продемонстрировать твою безвестность. В этом помещении свыше пяти тысяч мертвых, из многих времен и мест…

Анубис встает, и голос его доносится до каждого в этом Зале:

— Внимайте мне, черви! Обратите свои глаза на человека, что стоит перед моим троном! Повернись к ним лицом, человек! Он повинуется.

— Человек, знаешь ли ты, что сегодня ты носишь не то тело, в каком заснул прошлой ночью? Сейчас ты выглядишь так, как тысячу лет назад, когда только вошел в Дом Мертвых.

Мертвецы мои, есть ли кто-нибудь среди вас, кто может сказать, что знает этого человека?

Золотокожая девушка делает шаг вперед.

— Я знаю этого человека, — проходят ее слова сквозь мертвые губы, — ведь он разговаривал со мной в другом зале.

— Это мне известно, — говорит Анубис, — но кто он?

— Он тот, кто разговаривал со мной.

— Это не ответ. Иди и трахнись вон с той пурпурной ящерицей. А ты что, старик?

— Со мой он тоже говорил.

— И это я знаю. Можешь ты назвать его?

— Не могу.

— Тогда иди танцуй вон на том столе и поливай вином голову. А тебе что, черный?

— Этот человек говорил и со мной.

— Ты знаешь его имя?

— Я не знал его, когда он спрашивал…

— Тогда сгори! — кричит Анубис, и огонь падает с потолка и вылетает из стен и превращает черного человека в пепел, который медленно клубится по полу, вихрится среди ног застывших танцоров и, наконец, распадается в прах.

— Ты видишь? — говорит Анубис. — Нет никого, кто назвал бы имя, бывшее у тебя когда-то.

— Я вижу, — соглашается человек, — но последний из них мог бы еще что-то сказать…

— Ему было нечего сказать! Ты, неизвестный и ничтожный, спасен мною. Потому лишь, что довольно сведущ в искусстве бальзамирования и при случае сочиняешь неплохую эпитафию.

— Спасибо, Хозяин.

— Что хорошего дали бы тебе здесь твои имя и воспоминания?

— Ничего, Хозяин.

— Однако раз ты хочешь иметь имя, я дам тебе его. Достань свой кинжал. Человек вытаскивает клинок, висящий у него на поясе.

— Теперь отрежь свой большой палец.

— Какой, Хозяин?

— Можешь и левый.

Человек закусывает губу и закрывает глаза, с силой водя клинком по суставу большого пальца. Кровь его льется на пол, бежит по лезвию ножа и стекает с острия.