Стоячие камни   ::   Дворецкая Елизавета

С такого расстояния нельзя было определить, золотая она или бронзовая, но Хёрдис хотелось, чтобы она была золотая и тем оправдала ее завистливую неприязнь. Потом она перевела глаза на второго фьялля, стоявшего рядом с толстым богачом. Этому на вид было не больше двадцати четырех — двадцати пяти лет. Он был не слишком высок ростом, но хорошо сложен; острые глаза Хёрдис мгновенно отметили очень красивое лицо с правильными чертами, длинные светлые волосы, зачесанные за уши и перевязанные через лоб вышитой золотой лентой. Мужчины фьяллей заплетают волосы в две косы над ушами, но этот оставил их распущенными, как видно желая похвалиться их красотой и блеском. На руке красавца, лежащей на борту корабля, блестело толстое золотое обручье, синий плащ был сколот на груди такой же крупной золотой застежкой, а под плащом виднелась красновато-коричневая рубаха. Крашеное платье в будний день, на море! Где же такое видано!

— Ты только посмотри, какой красавчик! — со смешанным чувством восхищения и зависти бормотала Хёрдис, пристально оглядывая молодого фьялля, как будто целилась в него из лука. — Разрядился, как на пир Середины Зимы*! Или как будто едет свататься! Ну и дела! Хотела бы я посмотреть, как он во всей этой роскоши свалится за борт и его обнимет морская великанша*!

Злобно сузившимися глазами Хёрдис следила за молодым фьяллем — его красота больно кольнула ее, но именно поэтому она испытывала к нему резкую неприязнь: все желанное и недоступное злило и раздражало ее. А недоступного ей было на свете так много! Даже сойди этот красавец сейчас на берег, даже погляди на нее — он только посмеется над ней, замарашкой, одетой, как все рабыни, с шершавыми руками, без единого плохонького украшения! Нет, он не для нее, не для побочной дочери Фрейвида Огниво, не любимой ни одним человеческим существом на свете. А раз так, то лучше бы его вовсе не было!

— Посмотрим, как такое нахальство понравится Большому Тюленю! — шипела она, следя за быстро скользящим кораблем. — Мимо него такие гордецы не плавают безнаказанно!

Корабль стал огибать Тюлений Камень. Хёрдис провожала его глазами, словно взгляд ее был привязан к кораблю и не мог оторваться. Казалось бы, что ей за дело до чужого корабля, который всего-то навсего идет мимо побережья Квиттинга и даже не думает здесь приставать — но вид его заставил ее сердце биться чаще. При виде всего нового и необычного, не привязанного к скучной домашней повседневности, в ней просыпалось жгучее любопытство и затаенная тоска. Корабли уходили в неведомые дали, а она стояла на берегу, словно прикованная к этим бурым скалам, угрюмым ельникам, к своей заурядной, скучной, подчиненной чужим правилам жизни. В детстве Хёрдис любила воображать себя драконом, наводящим на всех ужас, способным наложить когтистую лапу на все, что понравится! Теперь Хёрдис было уже целых двадцать лет, и она знала, что драконов на самом деле не бывает. Она знала свое место на свете и то, как мало ей в этом мире причитается, но желания ее от этого не уменьшались. Почему люди носят красивые одежды, ходят в далекие походы, беседуют с конунгами*, сочиняют висы*, а ее, Хёрдис дочь рабыни Йорейды, всё хотят привязать то к прялке, то к ткацкому стану, то еще к какому-нибудь скучному делу! «Если бы Хёрдис родилась мальчиком, она давно сбежала бы к какому-нибудь морскому конунгу!» — часто говорила фру Альмвейг, и Хёрдис в глубине души соглашалась с ней. Она очень жалела, что не родилась мальчиком. Для мужчин в мире гораздо больше дорог, даже если они рождаются побочными детьми знатного хёльда от рабыни и имеют не слишком приятный нрав. У них есть оружие, чтобы постоять за себя. А она чем вооружится? Веретеном? Тролли* бы их всех взяли! Будь она драконом — с каким удовольствием она съела бы этот корабль с ярким красно-бело-синим парусом и смешной тюленьей мордой на переднем штевн�