Струны   ::   Дункан Дэйв

Правда, были отдельные моменты, которые даже Хаббард не смогла бы инсценировать.

— Вроде?

— Великий Девлин орал как резаный. Я уж думал — истерика.

— М-м-м. А причина смерти?

— Разбитые головы. — Вот-вот, посиди и подумай. Проникнись.

— Разбитые головы? Их убила женщина? Ну вот тот самый момент.

— Возможно. Только там было и орудие убийства.

— Какое орудие?

А теперь — главный, давно приберегаемый козырь. Козырной туз. Джокер.

— Каменное ручное рубило.

— Нет! Я не верю!

Уилкинс молча подкинул крохотный, с древнюю монетку, диск.

— Разум? После стольких лет?

— Да! — Голос Уилкинса дрожал и срывался, ему хотелось просунуть руку сквозь экран и шарахнуть кулаком по этому роскошному деревянному столу. — Два человека забиты до смерти, женщина исчезла, СОРТ без малейших повреждений, на полу кровь — и каменное рубило, тоже со следами крови! Ну как, хороший у меня репортаж?

— Хороший у вас репортаж? Мамочки, — вздохнула женщина, забыв обо всем своем высокомерии. — Это какой же у меня будет репортаж!

— Первый контакт! — продолжал ликовать Уилкинс. — Мужчины убиты, женщина похищена. Видеозапись с места событий. Эксклюзивные права…

Богач?

— Да, — кивнула женщина. — Вы — очень богатый человек.

Прожарка! И сколько хочешь, до упора! Уилкинс ощутил блаженную теплоту в паху.



Глава 2

Банзарак, 7 апреля Невыносимо душный, невыносимо жаркий тропический день чуть перевалил за половину. Воздух умер от теплового удара. Над блестящим, как расплавленный свинец, заливом навис ослепительно белый погребальный полог неба.

Элия, бродившая по берегу чуть не с самого утра, почти падала от усталости. В тех местах, где ее защитные очки прилегали к коже, появились болезненные язвочки, действие солнечной блокировки кончалось, если уже не кончилось. Облепленные грязью ботинки впитали в себя тухлую, отвратительную вонь прибрежного мелководья; теперь, когда Элия поднималась по изношенным деревянным ступенькам, ведущим к Резиденции, ботинки оттягивали ей ноги, словно мешки, набитые булыжниками. Крутую лестницу окаймляли шеренги деревьев и непролазные заросли кустарников. Сохранились старые снимки формального, классического сада, разбитого на этом склоне. Когда то было.

Тело Элии нуждалось в хорошей дозе выпивки и в хорошей дозе сна, хотя, возможно, и согласилось бы удовлетвориться душем и небольшой закуской — после, конечно же, выпивки, это дело святое. А вот мозг ее наотрез отказывался спать, в нем кипели свои требования, путанные и противоречивые, похожие на яростный ропот взбунтовавшейся толпы, звучали невнятные и зловещие, идущие из глубины веков, предостережения. Уже дня два Элию мучили предчувствия. Ей хотелось заорать от ужаса и убежать, убежать куда глаза глядят. Или тихо забиться под кровать. Или влезть на дерево. Не способная сконцентрироваться на своих исследованиях, не способная искать утешения в чьем-либо обществе, она пошла бродить по берегу моря.

Элии казалось, что ее мука подобна муке наркомана, нуждающегося в очередной дозе наркотика. Но в чем нуждается она — кроме прекращения этой муки? Она понимала, что происходит, ибо испытывала подобное чувство и прежде, хотя и не с такой ошеломляющей силой. В некотором смысле она готовилась к этому моменту всю свою жизнь — и все же никак не ожидала такой страшной, жилы выкручивающей боли, о возможном же — если оно возможно — противоядии было страшно и помыслить.

Преодолев наконец лестницу, Элия остановилась, чтобы перевести дыхание и стереть со лба пот. Резиденция, где она родилась и выросла, казалась сейчас чуждой и гротескной.