Наследники   ::   Роббинс Гарольд

Сэм собрался бросить окурок в окно, но я остановил его, указав на пепельницу.

— Идиотская у вас погода, знаешь ли, — пробурчал он. — Дождь не идет по сто дней, и все вспыхивает, как порох. А если уж с неба льет, так как из ведра, смывая все и вся.

— Все хорошо только в раю, — улыбнулся я. — Как далеко желаешь ты отъехать от Лос-Анджелеса?

— Давай остановимся. Хочу размять ноги.

Я свернул на ближайшую автостоянку. Мы вылезли из машины, подошли к обрыву, взглянули на пляж.

Белый песок, синяя вода, волны мерной чередой накатывающие на берег. Любители серфинга уже толпились около маленького костерка, некоторые в облегающих гидрокостюмах. Были среди них и девушки, но парни смотрели не на них, а на воду, оценивая высоту и направление волн.

— Бред какой-то, — покачал головой Сэм. — Купаться в разгаре зимы.

Я усмехнулся, закуривая. Сложил ладони, чтобы уберечь огонек от ветра. Он похлопал меня по плечу. Я повернулся и тут же ветер задул язычок пламени.

— Ты знаешь, сколько мне лет?

— Конечно. Шестьдесят два.

— Шестьдесят семь, — он смотрел на меня в упор.

— Хорошо, шестьдесят семь.

— Я с давних пор лгал насчет своего возраста. Даже тогда мне казалось, что я слишком стар. И я скинул пять лет.

— А в чем, собственно, разница? — я пожал плечами.

— Я устал.

— Если ты сам не скажешь об этом, никто и не заметит.

— Мое сердце заметило.

Тут уж я повернулся к нему.

— Я не могу поддерживать прежний ритм.

— Пореже трахайся.

Он заулыбался.

— С этим я давно завязал. Даже с минетом. А то кровь приливает к голове.

— Если ты намекаешь, что собрался помирать, то для меня это не новость. Я всегда знал, что ты — не бессмертный.

На лице его отразилось изумление. А в голосе зазвучала обида.

— Но я-то полагал себя таковым.

Я повернулся спиной к ветру, закурил. Парни, с досками в руках, уже вошли в воду.

— Я продаю свою долю, Стив. И тебе говорю об этом первому.

— Почему мне?

— Все так же, как три года тому назад. Я огляделся, а рядом только ты. Только роли переменились. Я не могу Причинить тебе вреда, а ты — можешь.

— Не понимаю.

— Я хочу, чтобы ты вернулся.

— Нет, — без малейшего промедления ответил я. — Я никогда не вернусь.

Он положил руку мне на плечо.

— Ты должен меня выслушать, а уж потом будешь решать.

Я не ответил.

— За мою долю в компании я могу получить тридцать два миллиона от «Паломар Плейт».

— Так получай.

— Получу, но при одном условии. Они хотят преемственности. И готовы заплатить, если ты займешь мое место.

Я ответил долгим взглядом.

— Твое предложение меня не заинтересовало.

— Ты должен вернуться, — настаивал он. — Если б ты знал, чего мне стоили последние годы, когда ты сидел в своем доме, пересчитывал денежки да трахался в свое удовольствие. Все шло у меня наперекосяк. Ничего не получалось. Но потом мне повезло. Я попал в точку. И все заговорили, что к Сэму Бенджамину вернулась прежняя хватка. Но и я и ты знали, что это не так. Ту сделку подготовил ты, и я провернул ее лишь потому, что мне дали кредит. Хватка была не моя, но твоя. А теперь я знаю, что не способен на большее, даже если встану на голову и буду писать вверх.

Он достал из кармана пачку жевательной резинки, развернул одну пластинку, положил в рот, вторую протянул мне.

— Диетическая. Без сахара.

Я покачал головой.

Он жевал, словно раздумывая, с какой стороны подобраться ко мне.

— Все у меня не так. Когда-то я думал, что смогу опереться на детей. Теперь мне ясно, что я тешил себя ложными надеждами. Мы хотели взвалить на них слишком тяжелую ношу. Ожидали, что они ответят на наши вопросы, а им дай бог разобраться со своими. Ты знаешь, где сейчас Младший? — ответил он сам, не дожидаясь, пока я разлеплю губы. — В Хейт-Эшбюри.

Вчера, перед тем как прилететь сюда, мы, его мать и я, ездили к нему.